RSS

Информационный сайт JohnnyBeGood

{mainv}
Дельтаплан
Это было фантастическое зрелище! Между снежных вершин Кавказских гор, на фоне величественных, ослепительно блестящих на солнце ледников Донгуз-Оруна и Накры летел человек с крыльями. При этом он не просто планировал вниз, а, не спеша, выписывал широкие красивые виражи, как это делают горные орлы, высматривая внизу добычу, и даже иногда поднимался вверх с восходящими потоками воздуха. У нас, наблюдавших с раскрытыми от удивления ртами это чудо со склонов горы Чегет, было ощущение, что мы видим полет какой-то гигантской неизвестной птицы.

Через 15-20 минут «птица» приземлилась на поляне, у подножия горы, и перед нами, быстро скатившимися вниз и сгоравшими от любопытства многочисленными любителями горных лыж, предстал симпатичный человек спортивного вида, лет тридцати. Как выяснилось в дальнейшем, пилота звали Миша Гохберг.

Устройство, с помощью которого он летал, называлось «дельтаплан» и представляло собой большое треугольное крыло, из материи яркой расцветки, натянутое на каркас из дюралевых труб. Сам Миша прикреплялся к этому сооружению парашютными лямками, а управлял - с помощью трапеции, сделанной тоже из алюминиевых труб и жестко соединенной с каркасом, за которую он в полете держался руками.

Полет обычно начинался, недалеко от вершины горы Чегет, куда дельтаплан доставлялся на кресле подъемника в полуразобранном состоянии. Там Миша ловко его собирал, прикреплялся лямками, и, пробежав вниз несколько шагов, на глазах у восхищенной публики плавно отрывался от крутого склона и, заложив вираж, уходил направо, в ущелье Донгуз-Орун.

Здесь необходимо понимать, что это был 1974 год и никаких парашютов-парапланов, ставших такими распространенными в последующие годы, для развлекательных полетов в горах, не было и в помине. И этот дельтаплан, также как и его пилот, были, видимо, первыми в нашей стране. Поэтому и отношение к Мише со стороны горнолыжной публики, отдыхающей на Чегете, было почти сравнимо с отношением советских людей к Юрию Гагарину в 1961 году.

Помню, в кинозале турбазы «Терскол» была устроена встреча с Мишей, на которую, из-за огромного количества желающих, попасть было невозможно!

Оказалось, что он научный сотрудник Курчатовского института и является членом известного воднолыжного спортивного клуба «Малахит».

Миша так охотно и доходчиво отвечал на все вопросы присутствующих, так просто объяснял принцип построения дельтаплана и методику полета на нем, что, я не знаю, как у других, но у меня возникло твердое убеждение, что построить дельтаплан и летать на нем может каждый.

Вернувшись с гор домой и, находясь под сильным впечатлением увиденных там Мишиных полетов, я решил воплотить это свое убеждение в реальность, построив такой же как у него дельтаплан, ну и, конечно, попробовать на нем летать.

Эта идея полностью захватила меня, и я начал горячо убеждать своих друзей -горнолыжников, что просто спускаться на лыжах с гор это очень скучно, что нужно теперь летать с гор – вот это настоящий способ получать действительно острые ощущения. Кое-кого мне удалось убедить, и, в результате, у нас образовалась некая компания «желающих летать на дельтапланах».

Но тут начались трудности! Мы нигде не могли найти конкретный чертеж или инструкцию по изготовлению дельтаплана. Связаться с Мишей никак не удавалось – он все время находился в каких-то деловых поездках, а других людей, связанных с полетами на дельтапланах, мы не знали. А может быть, их в то время и вообще не было в нашей стране?

И вдруг, один из членов нашей компании находит в очень популярном тогда журнале «Техника-молодежи» так необходимый нам чертеж с инструкцией по сборке и, даже, с красивой цветной картинкой, на которой был изображен радостный дельтапланерист, летящий на буксировочном тросе за быстроходным катером.

Мы так обрадовались, что нам, авиационным научным работникам, даже и в голову не пришло задуматься о некотором различии между свободным полетом на дельтаплане с горы и полетом на буксире.

Работы по сборке дельтаплана были развернуты у меня на даче.

Используя производственные возможности Летно-Исследовательского института, где мы в то время работали, и умело применяя известные принципы развитого социализма (типа: ты-мне, а я-тебе), мы сумели изготовить треугольное крыло (правда, за неимением дакрона, который использовался на Мишином импортном дельтаплане, пришлось шить его из материала, под названием «серебрянка» - он шел тогда на изготовление палаток и был раза в три тяжелее!) и достать тонкостенные дюралевые трубы для каркаса и руля-трапеции.

Остальное были мелочи: стальные тросики-растяжки для крепления всей конструкции, которые мы лихо научились прикреплять к регулировочным тендерам с помощью расклепанных латунных втулок, система парашютной подвески и, наконец, три массивных колеса из пенопласта, которые, по замыслу автора проекта, должны были служить поплавками при старте дельтаплана на буксире за катером с воды.

Когда сооружение было готово и стояло собранное на своих больших белых пенопластовых колесах, оно напоминало какой-то старинный неуклюжий самолет эпохи Можайского, но никак не элегантный дельтаплан, на котором Миша так красиво парил над кавказскими горами.

Но, что сделано, то сделано, и мы, все еще продолжая свято верить красивой картинке из журнала «Техника-молодежи», стали готовить созданный нами агрегат к транспортировке на Москву-реку, на нашу воднолыжную базу.

В те времена у нас была большая, дружная и веселая спортивная компания. В нее входили ребята из разных авиационных предприятий нашего города. Зимой мы все катались на горных лыжах на Боровском кургане, а летом перемещались на берег протекающей недалеко от города Москвы-реки, для занятий новым и очень модным тогда воднолыжным спортом.

Наша воднолыжная база располагала четырьмя быстроходными катерами с мощными двигателями от автомобиля «Чайка», приобретенными, естественно, на средства организаций, где мы работали, с использованием упомянутых выше социалистических принципов, эллингами для их ремонта и, конечно, большим количеством воднолыжного инвентаря: лыжами различных типов, спасательными жилетами, шлемами и т.п.

На акватории базы были расставлены буи для слалома, и даже плавал специальный деревянный трамплин для прыжков на водных лыжах. С этим трамплином у меня был связан забавный случай, который потом часто вспоминали мои «воднолыжные» друзья.

Дело было под вечер. Мы сидели на берегу за дружеским столом и, уже порядком уставшие от воднолыжных тренировок и неизбежного ремонта чего-нибудь в катерах, выпивали.

Я был еще начинающий воднолыжник и, конечно же, ни о каких прыжках с трамплина не мог даже и думать. К тому времени я только недавно и с большим трудом научился старту из воды на одной лыже – основному и необходимому элементу воднолыжной техники, чем очень гордился! Для этого мы, с моим более опытным товарищем, ежедневно приезжали в обеденный перерыв на нашу воднолыжную базу, брали один из катеров и я, в страшных муках, осваивал этот, как я потом уже понял (когда научился!) совсем несложный технический элемент.

Зашел разговор о прыжках: на сколько прыгают чемпионы, как нужно заходить на трамплин, как приводняться, кто, на сколько метров может прыгнуть, сколько для этого нужно тренироваться…. Выпили к этому времени уже прилично! И тут я, вдохновленный своими успехами в освоении техники водного слалома на одной лыже и подогретый алкоголем, предложил пари, что я, вот прямо сейчас, прыгну с трамплина и не упаду. Не помню, с кем конкретно я поспорил, но пари было принято, и меня с энтузиазмом начали снаряжать для прыжка, ехидно предвкушая удовольствие от предстоящего зрелища моего «полета».

На меня надели спасательный жилет, мотоциклетный шлем, длинные и широкие прыжковые лыжи, которыми я до этого никогда не пользовался, и дали несколько ценных советов (типа: главное не бзди!).

Сидя на мостках и держа в руках буксировочный фал в ожидании старта, я, малость отрезвев, лихорадочно вспоминал то, что говорили за столом о технике прыжков с трамплина. Конечно, никаких специальных заходов и ускорений для увеличения дальности прыжка я делать не собирался. Но главное, что я точно запомнил – при входе на трамплин руки должны быть согнуты в локтях.

Катер несся с большой скоростью и трамплин неумолимо приближался. Сначала я думал только о том, чтобы не промахнуться – он мне, почему-то, стал казаться очень узким. Я, как мог, прицелился и влетел на наклонные скользкие доски почти посередине, судорожно согнув руки и прижав к груди ручку от фала.

Меня подбросило вверх, я какое-то время находился в воздухе, но, к моему удивлению, удержал равновесие и плюхнулся об воду одновременно двумя лыжами.

Я, конечно, готов был и к падению и к нырянию, но, почему-то, ни того, ни другого не произошло. Я продолжал мчаться по воде за катером, как будто и не было никакого прыжка!

Мой «подвиг» произвел большое впечатление на публику и потом даже вошел в коллекцию многочисленных воднолыжных «охотничьих рассказов».

Я вернулся к столу почти героем. Еще бы, в состоянии среднего алкогольного опьянения прыгнуть первый раз в жизни с трамплина и не упасть!

Что удивительно - после этого я много раз пытался прыгать с трамплина, но ни разу (!) не смог после «приводнения» устоять на ногах. Вот уж действительно подтверждение поговорки, что пьяному и море по колено!

В разобранном состоянии наш дельтаплан был погружен на мотоцикл с коляской, принадлежащий моему другу Коле Григорьеву, который к завершению длительного и трудоемкого процесса его создания остался одним из немногих членов нашей первоначальной компании, кто, вместе со мной, сохранил энтузиазм и веру в успех нашего предприятия, и доставлен на берег Москвы-реки.

Там нас уже ждали. Все обступили невиданное сооружение, с любопытством наблюдая за его сборкой. При этом возникло даже некоторое соперничество между водителями катеров – кто первый удостоится чести нас буксировать и, таким образом, «войдет в историю».

Наконец, дельтаплан был собран и спущен на воду. В первый момент, когда он заколыхался на своих пенопластовых поплавках возле причала, отливая серебром своего треугольного крыла в лучах вечернего солнца, мы почувствовали себя авиаконструкторами, создавшие новый летательный аппарат.

По договоренности с Колей, мне была оказана честь первым поднять дельтаплан в воздух. Я оделся точно так же, как в описанном выше случае про прыжок с трамплина: спасательный жилет, мотоциклетный шлем и широкие прыжковые лыжи – предполагалось, что они будут более устойчивыми при взлетах и посадках на больших скоростях. Буксировочный фал от катера был прикреплен к центру горизонтальной перекладины рулевой трапеции, за которую я должен был держаться при разгоне и управлять дельтапланом в полете, перенося тяжесть тела с одной руки на другую. Прикреплялся я к центру каркаса дельтаплана с помощью парашютной системы. При этом, у меня имелась возможность от него быстро отстегнуться, нажав две защелки на передних, обтягивающих меня ремнях.

Наконец, все готово! Я сижу в воде под дельтапланом, держась двумя руками за руль и выставив из воды передние концы лыж. Публика на берегу замерла. Буксировочный катер, с самым мощным двигателем, ведомый Колей Гриневым – выигравшим «конкурс» водителей, начал набирать скорость.

Я довольно быстро вышел лыжами на поверхность воды и мчался за катером, совершенно не ощущая, что ко мне прикреплен довольно большой агрегат, который тоже скользит за катером по воде на своих пенопластовых колесах и что-то не собирается от нее отрываться…

Катер достиг уже максимальной скорости – никакого эффекта! Матерчатое крыло дельтаплана громко хлопало от набегающего потока воздуха, но даже никакого намека на подъем не было!

Прокатившись на водных лыжах вместе с дельтапланом несколько раз, в разных направлениях, я понял: что-то не так! И дал команду заканчивать и рулить к берегу. Такой долгожданный первый полет не состоялся. Зрители были явно разочарованы, а мы с Колей очень расстроились. Вроде бы все сделали точно по чертежам, а он, гад, не хочет взлетать! Мы все еще наивно верили популярному журналу «Техника-молодежи».

В обсуждении проблемы участвовали все члены нашей воднолыжной секции, куда входили, между прочим, и известные ученые-аэродинамики. Решили, что нужно, видимо, увеличить угол атаки дельтаплана, то-есть, угол между буксировочным тросом и плоскостью треугольного крыла. Это можно было легко сделать, изменив длины крепежных тросиков. Но насколько увеличить? Этого никто не знал!

Решили увеличивать понемногу – на 1-2 градуса. Операция заняла около часа, начало уже темнеть и мы отложили испытания до завтра.

На следующий день картина полностью повторилась. Я, прикрепленный к дельтаплану, гонял по Москве-реке за катером, а он и не думал отрываться от воды.

Причалив к берегу, мы еще увеличили угол атаки. Опять поехали – никакого эффекта! И так продолжалось целый день.

Всем, в том числе и водителю катера, это уже порядком надоело! Мало того, что у нас ничего не получается, так мы еще занимаем катер и акваторию, жжем бензин. На нас уже как-то странно поглядывали на берегу, а когда я носился в очередной раз вместе с дельтапланом за катером, пытаясь взлететь – то откровенно посмеивались. И я их прекрасно понимал. Зрелище было, действительно забавным!

День уже подходил к концу, когда мы с дельтапланом, угол атаки которого был увеличен в сумме градусов на десять, в очередной раз стартовали уже без всякой надежды взлететь.

Я привычно несся за катером, с тоской думая о том, что завтра, наверное, нас возить уже никто не будет и, вообще, пора с этим дельтапланом завязывать…. И вдруг, меня резко подбросило вверх. Дух захватило от высоты и скорости, с которой я на нее взлетел! Катер внизу стал каким-то очень маленьким, а тридцатиметровый буксировочный трос спускался к нему почти вертикально. В первые секунды я даже ничего не понял, а потом меня охватило чувство безудержной радости – все-таки он взлетел!

Но эта эйфория продолжалась недолго. Дельтаплан резко накренился вправо и я, в соответствии с Мишиной методикой управления, изо всех сил надавил на руль левой рукой. Дельтаплан тут же резко накренился влево, быстро теряя высоту, и я, не успев даже перенести тяжесть тела обратно на правую руку, врезался вместе с ним в неожиданно очень твердую воду. Раздался треск ломающихся дюралевых труб и я, вспомнив о защелках на лямках парашютной подвески, отцепился от того, что осталось от нашего дельтаплана и тащилось по воде на буксировочном тросе за тормозящим катером.

До берега я добирался вплавь, в гадком настроении, толкая перед собой лыжи. Но, к удивлению, встретили меня восторженно. Еще бы, человек все-таки взлетел, мучения и ожидания были не напрасными, значит, идея имеет право на существование! А то, что дельтаплан упал – так это нормальный испытательный момент – не все сразу! Значит нужно что-то изменить в методике управления. Главное, что обошлось без травм. В общем: да здравствуют создатели нашего дельтаплана! Ура-а-а!

На этой бравурной ноте, тут же, на берегу, началось долгожданное всеобщее застолье по поводу моего первого взлета, на котором мы с Колей выступали в качестве именинников.

На то, что осталось от третьего именинника - дельтаплана пока не хотелось даже смотреть, чтобы не портить себе настроение. Все технические вопросы, связанные с его ремонтом, решили отложить до завтра.

Осмотрев на следующий день повреждения нашего летательного аппарата – мы пришли в ужас! Целыми осталось лишь крыло, руль и пенопластовые колеса. Все три трубы каркаса были поломаны. Но он же взлетел! Значит мы на правильном пути! Значит надо чинить!

Так как новые трубы быстро достать не удавалось, то мы решили срастить сломанные с помощью муфт из труб большего диаметра. Специалисты по прочности из нашего воднолыжного коллектива сказали, что это вполне допустимо, а небольшое увеличение веса вряд-ли скажется на летных качествах нашего дельтаплана.

Кстати, интересно, что совковое слово «достать», в том смысле, в котором в те годы оно употреблялось, не переводится ни на один язык мира! Мне рассказывал один знакомый альпинист, что, участвуя как-то в международной экспедиции, на вопрос иностранных спортсменов: откуда у наших альпинистов в таком количестве очень дорогие и дефицитные на западе титановые крючья, он ответил: «достали». - «В смысле: купили?» - спрашивает иностранец. «Да не купили, а достали!» - отвечает он. «То-есть, украли?» - «Да нет! Достали». «Ага, значит, подарили?» продолжает допытываться иностранный альпинист. «Ну, кто ж тебе их просто так подарит? – Достали!» Так они ничего и не поняли!

Для ремонта агрегат отвезли опять ко мне на дачу, и через несколько дней он был опять готов к полетам. На этот раз решили, что попытку взлететь сделает Коля.

Перед стартом я еще раз подробно рассказал ему о моих судорожных движениях после первого, такого неожиданного взлета, чтобы он не повторял моих ошибок и действовал более плавно. Кроме того, мы договорились с водителем катера, чтобы он при взлете и раскачке дельтаплана сразу снижал скорость.

И вот Коля уже мчится на лыжах за катером, над ним раздувается крыло дельтаплана, но в отличие от меня – он то точно знает, что сейчас взлетит! Значит, я все-таки не зря падал в воду. И действительно, дельтаплан, с висящим под ним Николаем, отрывается от воды и быстро набирает высоту, заметно раскачиваясь по крену. Но предупрежденный на этот раз водитель катера сразу замедляет ход, и дельтаплан, не успев достичь больших углов крена, снижается, касаясь воды колесами-поплавками.

Такая процедура со взлетами и посадками при резком уменьшении скорости катера продолжалась несколько раз, пока дельтаплан при очередной посадке все-таки не зацепил одним из углов крыла поверхность воды, что привело к моментальной поломке одной из труб. Но, теперь для нас это было не страшно. У нас уже были готовые муфты их для починки и ремонт мы могли производить прямо на берегу.

После Колиного полета нам, наконец, стало ясно, что при всем нашем уважении к журналу «Техника-молодежи», статью о буксируемом за катером дельтаплане написал явный дилетант и халтурщик, который сам на нем, конечно же, никогда не летал, а просто, как и мы, видел его где-то. А все остальное он домыслил сам, применительно к условиям нашей равнинной местности, и написал статью в журнал, которую легкомысленный редактор без всякой проверки пропустил, не предполагая, видимо, что найдутся идиоты, вроде нас, которые будут строить летательный аппарат для себя, по каким-то сомнительным детским чертежам и цветной картинке.

Проанализировав два наших «полета» мы поняли, что дельтаплан такой конструкции неустойчив по крену при полете на буксире с большим углом атаки. При уменьшении же угла атаки, у него не хватает подъемной силы, чтобы взлететь на той скорости, которую можно выжать из катера (порядка 60 км/час). Когда же катер, при взлете дельтаплана, резко тормозит, то, так как его уже больше никто за собой не тянет, дельтаплан переходит в устойчивый планирующий полет, для чего, собственно, эта конструкция и предназначена.

Поняв, что летать за катером на созданном нами аппарате практически невозможно, а гор для свободных полетов у нас нет, я как-то быстро охладел к еще так недавно полностью захватившей меня идее стать дельтапланеристом.

Тем не менее, починив в очередной раз наш дельтаплан, Коля продолжал попытки полетов на нем за буксировочным катером и достиг в технике его пилотирования определенных результатов. Он постепенно подобрал какой-то оптимальный для своего веса угол атаки и, с помощью осторожных, очень ограниченных перемещений рук, сжимавших руль дельтаплана, научился удерживать этот неустойчивый летательный аппарат в нулевом крене в течение достаточно длительного времени. Он вполне мог лететь за катером минут десять и даже дольше, но удовольствия, сравнимого со свободными полетами в горах Миши Гохберга, ему это, наверное, не доставляло.

Да и со стороны все это выглядело, честно говоря, не очень уж привлекательно. Ну, летит человек, подвешенный к треугольному крылу, буксируемый катером. Он напряжен и неподвижен. Ноги с лыжами болтаются. Сам же дельтаплан не совершает (и не может совершать!) при этом никаких маневров, двигаясь, все время, на постоянной высоте и с постоянной скоростью.

Постепенно это надоело и Коле. Мы перевезли в очередной раз сломавшийся дельтаплан ко мне на дачу. Куски тонкостенных дюралевых труб от его каркаса еще долго лежали у меня в сарае, пока не разошлись по разным хозяйственным нуждам, а треугольное крыло из серебрянки я вскоре продал, по случаю, какому-то не совсем адекватному студенту-дипломнику Физтеха, который очень хотел построить дельтаплан у себя на родине – в Запорожье.

Однако, в отличие от меня, Коля идею полетов не забросил. Сначала он нашел новых единомышленников и, построив другой дельтаплан, летал с небольших возвышенностей в Подмосковье.

К сожалению, в результате неудачного завершения одного из полетов Коля сломал руку. Потом он долго восстанавливался, и к полетам на дельтаплане уже не возвращался. Зато, окончил летную школу и сейчас, по выходным, летает в качестве инструктора на небольшом красивом самолетике Ил-200, катая на нем состоятельных любителей острых ощущений.

А вот Миша Гохберг, к сожалению, погиб. Спускаясь на своем дельтаплане в очередной раз с какой-то горной вершины, он налетел на высоковольтные провода.

Но он навсегда мне запомнился, как человек-птица, парящая на фоне сверкающих ледников Кавказских гор, как моя, далеко не единственная, неосуществленная мечта!

______________________


Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области

Похожие новости:


Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Каталог статей, Дельтаплан | Просмотров: 8621 | Автор: Борис Кантор | Дата: 31-07-2010, 05:29 | Комментариев (0) |
Информация
Комментировать статьи на нашем сайте возможно только в течении 1 дней со дня публикации.