RSS

Информационный сайт JohnnyBeGood

{mainv}
Глава IX обычные хлопоты
В Алжире советские борцы, как и все другие участники первенства мира, поселились возле стадиона, а Алхимов в отеле «Ураси», где жили члены исполкома.
Когда заканчивалась утренняя программа соревнований и все разъезжались на отдых, исполком начинал главную работу.
Накануне вечером у Алхимова состоялся разговор с Дончевым.
Высокий, со впалыми щеками, редко улыбающийся, Дончев был одним из наиболее работоспособных членов исполкома.
— Так вот,— начал он без предисловий,— комиссия наша съездила в ЮАР, пробыла там десять дней. Выводы не ясны.
— То есть как — не ясны? — удивился Алхимов.— Вы что ж, за все эго время ничего не узнали?
— Узнали. Собрали много фактов, даже написали отчет, а вот выводов нет.
— Почему?
— Потому что, как в вашей крыловской басне — щука, лебедь, кто там еще? Каждый тянет в свою сторону. Я категорически за исключение ЮАР, Лундквист категорически против, а Лусак — неизвестно. Так что нет мнения большинства.
— Странно.
— Да, для тех, кто не знает Лусака. А для меня все ясно. Он свой голос хочет обменять. Но вот на
что и с кем, неизвестно.
— И какой же вы представите доклад?
— Такой и представим, если в последнюю минуту Лусак не присоединится к той или иной стороне.
— Да,— Алхимов покачал головой,— интересно, что он задумал...
Об этом он узнал следующим утром, в день заседания. Лусак сам пришел к нему.
— Доброе утро, Алхимов! — вскричал Лусак и продолжал по-французски: — Так? А? Как мои успехи в русском языке? Теперь вы понимаете, почему я за то, чтобы его приняли в АЛФИ? — Он громко захохотал и тут же стал серьезным.— Так вот, Алхимов...— Лусак присел на край стола, хотя в номере было много кресел.— Сегодня рассматривается вопрос об исключении ЮАР. Комиссия подготовила доклад, но не вывод...
— Знаю,— перебил Алхимов.
— Знаете? — удивился Лусак.— Откуда? Ах, ну да... Впрочем, тем лучше. Значит, вы знаете и то, что официальное решение комиссии об исключении зависит от моего голоса?
— Допустим,— сказал Алхимов.
— Допускать тут нечего. Это ясно. Так вот, из исполкоме я преподнесу вам подарок — проголосую за исключение ЮАР. Это будет бомба!
— Господин Лусак! — Алхимов, улыбаясь, смотрел на своего собеседника, но в его светлых глазах таился обычный холодок.— У меня ведь день рождения не скоро. За что ж подарок?
— Ну, во-первых, я искренне считаю,— но это страшная тайна, и я делюсь ею только с вами,— что этих мерзавцев надо гнать из АЛФИ, они действительно фашисты, а мы с вами не для того всевали против фашизма в Европе, чтоб он оставался в Африке. И, во-вторых...
— Вот-вот,— усмехнулся Алхимов,— во-вторых?..
— Во-вторых,— Лусак стал серьезным,— я надеюсь, что вы вспомните мой скромный дар, когда
речь зайдет о поисках нового президента АЛФИ.— Он помолчал.— Не вижу причин не быть с вами откровенным.
— Господин Лусак,— так же серьезно сказал Алхимов,— вы же делаете подарок не мне, а АЛФИ
этим вашим разумным поступком. И это зачтется, когда зайдет речь об оценке деятельности членов исполкома.
— И все же хочу вам сказать,— проворчал Лусак,— что я делаю это, прежде всего, из-за вас...— Он помолчал.— Не ради вас, а именно из-за...
— Спасибо,— сказал Алхимов.
Но Лусак уже затворил за собой дверь.
Обсуждение вопроса о ЮАР, который многие считали самым главным и острым на этом заседании исполкома, неожиданно заняло очень мало времени.
Сначала слово предоставили председателю специальной комиссии АЛФИ Лундквисту, который зачитал короткий, как всегда, но исчерпывающий доклад о поездке, где приводились и аргументы Дончева.
— Третий член комиссии, вице-президент АЛФИ Лусак, своего мнения пока не высказал, потому и нет официального мнения комиссии,— закончил свое выступление Лундквист.
Рот вопросительно посмотрел на Лусака.
— Позже,— сказал Лусак.
Затем слово взяли Поспишил и Алхимов. Они тоже говорили недолго. По существу, лишь ознакомили присутствующих со своими досье. Очень резко говорил Бутака, потребовавший от имени африканских стран немедленного исключения ЮАР. Против высказался Дельфорж.
— Мы слышали мнения и за и против,— подытожил дискуссию Рот,— нет смысла голосовать. Тем более, что у нас нет принципиального мнения комиссии, к которому, будь оно, мы бы, разумеется, все присоединились...
— Такое мнение есть,— неожиданно громко произнес Лусак,— я считаю, что ЮАР следует исключить за расовую дискриминацию.— Выдержав паузу, он продолжал: — Теперь вам известно мнение комиссии, господин президент. Поскольку вы сами сейчас сказали, что к мнению комиссии присоединились бы все, и вы в том числе, думаю, вопрос решен. Остается утвердить решение на конгрессе.
Наступила тишина.
Лицо президента медленно наливалось краской.
Лундквист с подчеркнутой старательностью записывал слова Лусака в протокол. Дельфорж возмущенно фыркнул...
— Господин президент,— нарушил молчание Поспишил,— все ясно, я предлагаю перейти к следующему вопросу, у нас впереди большая повестка дня.
Рот с ненавистью посмотрел на Лусака, небрежно открывавшего бутылку минеральной воды.
— Итак,— сказал он глухим голосом,— исполком представит на следующий конгресс предложение об исключении ЮАР. Господин генеральный секретарь, оформите решение в протоколе.
На следующий день, в короткий обеденный перерыв, к Алхимову явился Коля, прилетевший в качестве переводчика команды. Он принес документы от руководителя советской спортивной делегации.
— Шикарно живете! — Коля с восхищением осматривал номер.— И в уборной телефон, во дают! — Он вышел на балкон.— Два бассейна в отеле, а море в пяти шагах!
— Два? — рассеянно спросил Алхимов (он разбирал присланные документы).— Я не видел второго.
— Есть, там, где маленький бар. Я туда случайно попал, заблудился. Наташа эта — помните, переводчица габермановская? — чуть в воду не свалилась! — Он захохотал.
— Наташа? — Алхимов отложил бумаги.— Разве она приехала? Ведь Габерман запаздывает.
— Приехала, приехала,— продолжал Коля,— забрел я в этот закуток — ни души, бармен — и тот
спит, только она и еще какой-то рыжий парень сидят у бассейна, шепчутся. Я как гаркнул: «Товарищ Нанц, физкультпривет!» Поверите, Сергей Сергеевич, она вскочила, стул опрокинула и чуть в бассейн не хлопнулась. Аж побелела вся! Умора.
Алхимов задумчиво смотрел в окно. Странно! Наташа приехала раньше Габермана, отдельно; не полонила, как обычно. Может быть, обиделась после Москвы...
Он вновь принялся за бумаги.
Встретились они на следующий день, на заседании.
Наташа подошла к Алхимову, пока Габерман был занят разговором с Лундквистом.
Она была в коротком сером — под цвет глаз — платье без рукавов, и сочетание загорелого лица с
молочной белизной рук, шеи, ног выглядело забавно.
— Здравствуйте, Сергей Сергеевич, почему вы улыбаетесь? Ах, это! Я каталась две недели на лыжах, в горах. Вот лицо и загорело. Надеюсь, здесь загорит остальное.
Она говорила необычно сдержанно и. ровно, и в глазах ее Алхимову почудилась обреченность.
Алхимов не мог знать о разговоре, который произошел накануне.
«Кончай валять дурака, ясно? — раздраженно говорил Наташе рыжий человек, крепко сжимая ее колено.— Тебя никто не уговаривал, сама напросилась, больше заработать хотела. А мы зря денег не платим. Ты его уже сколько времени знаешь! А где результат?»
«Я же не виновата, если он… — вяло оправдывалась Наташа.— Ну не нравлюсь я ему!»
«А ты сама-то случайно не влюбилась? А?» — Мужчина еще сильней сжал ей колено.
«Больно...» — вырвалось у Наташи.
«Словом, так,— сказал рыжий.— У тебя еще пара исполкомов впереди. А потом пеняй на себя. У меня тоже начальство есть, и я неприятностей не хочу».
«А нельзя другого кого-нибудь?..»
«Нельзя! — резко перебил он.— Они выбрали именно АЛФИ. Может, потому что Алхимов — новичок, может, из-за Рота. Он ведь бывший полицейский. Так что давай работай. Ясно?»
Поднимаясь к себе в номер, Алхимов оказался в лифте вместе с рыжим мужчиной, лицо которого
показалось ему смутно знакомым. Рыжий вышел раньше и через минуту звонил в номер Рота.
Рот открыл дверь не скоро. На столе стояла полупустая бутылка виски, ведерко со льдом, сифон.
— Ну, что надо? — проворчал Рот.
— Слушайте, господин Рот.— Рыжего не смутил прием, он расположился в кресле, закурил.— Вы
нам плохо помогаете. Ведь ЮАР-то исключили. Это же удар по вас, по вашему престижу.
— А что я мог сделать?
— Не понимаю! — возмутился рыжий.— Приходит в исполком новый человек, ничего еще в этом деле не понимает. Неужели нельзя его изолировать, скомпрометировать, наконец?.. Когда вы работали в полиции, господин Рот, вы действовали решительнее.
Рот неторопливо налил виски в стакан, залпом выпил, непослушными пальцами застегнул воротник рубашки. Повернулся к рыжему.
— Вот что, вы! Я президент всемирной ассоциации! Всемирной! Я согласен, президент — прежде
всего политик, а в политике одними белыми перчатками не обойдешься. Но я не бандит с большой дороги, подобно вам!.. Не перебивайте! Я согласился кое в чем помочь вам, а вы мне. У нас есть общие интересы. Но эти ваши русские дела — уж не знаю, какие... Может, вам не нравится, что они вас выкинули к чертовой матери из своей страны,— вы и решайте с ними сами. Но не забывайтесь! Вы кто? Шваль безродная! А я, я… президент всемирной ассоциации. Вот так!
Рыжий растерянно молчал.
— Так что, пока наши интересы совпадают,— уже спокойно закончил Рот,— мы союзники. Добровольные. Но никто ничего требовать не может. Как вы действуете — ваше дело. А я президент всемирной ассоциации.— Он с удовольствием повторял эти слова.— И главное для меня, в конце концов, спорт.
— Вы меня не так поняли, господин Рот...— Рыжий изменил тон.
— Я вас отлично понял. Мне рекомендовали вас мои старые друзья из полиции, верно. Я их рекомендации не мог не верить. Но, боюсь, они ошиблись. И с этого момента прошу меня больше не беспокоить...
Рот тяжело опустился в кресло.
Рыжий еще минуту смотрел на этого грузного человека, на его пунцовый нос, могучие, рассеченные вспухшими венами руки, на стакан виски, который тот держал в руке. Он слышал его хриплое, тяжелое дыхание.
Президент... Рыжий стремительно вышел из номера, яростно хлопнув дверью.
Южная тяжелая звездная ночь опустилась над Алжиром, над морем, портом, над общежитием,
где спали борцы, съехавшиеся из многих стран на этот чемпионат,— кто победивший, кто проигравший, кто полный радости и надежд, а кто досады и сожалений, но все одинаково далекие от отеля «Ураси», влюбленные в свой спорт и убежденные, что единственное мерило побед и поражений — честная и бескомпромиссная борьба на ковре...

Журнал «Юность» № 11 ноябрь 1976 г.

Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области

Похожие новости:


Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Каталог статей, Олимпийские беспокойства | Просмотров: 2939 | Автор: JohnGonzo | Дата: 28-01-2012, 10:29 | Комментариев (0) |
Информация
Комментировать статьи на нашем сайте возможно только в течении 1 дней со дня публикации.