Б. Вайнштейн
Турниры и матчи — это лишь форма, в которой проявляется талант шахматистов и ни с чем не сравнимая красота своеобразного шахматного искусства. В этом отношении происходивший прошлым летом турнир претендентов в Кюрасао нельзя назвать первоклассным спектаклем. Во-первых, почему в Кюрасао? Этот небольшой островок в Карибском море, где и населения-то меньше, чем в Черемушках,—
что это за арена для крупнейшего международного турнира претендентов? Как видно, здесь решающую роль сыграли денежные дела Международной шахматной федерации. Какие-то «меценаты» финансировали это «мероприятие» для забавы, а может, для рекламы международного транзитного аэропорта. И не случайно один известный своим остроумием гроссмейстер сказал: — Еще хорошо, что в Кюрасао. Следующий турнир, наверное, будет на острове святой Елены.
Турнир начался с неожиданностей. Едва поднялся занавес, выяснилось, что два фаворита. Таль и Фишер, «не в голосе». Затем на Корчного посыпался град нулей, и он перешел на амплуа неудачника. Третий круг прошел под знаком полного преимущества Кереса, и после шестинедельной утомительной борьбы на авансцене осталась лишь тройка — Геллер, Керес и Петросян.
Завершающий четвертый круг турнира напоминал стрелковое состязание, которое называется «стрельба по бегущему оленю», или нечто подобное. У Кереса под конец дрогнула рука: он промахнулся по «оленю» — впервые в жизни проиграл Бенко (до этого счет был 7 : 0 в пользу советского гроссмейстера). Победителем турнира стал Тигран Петросян — четвертый претендент на первенство мира после Давида Бронштейна, Василия Смыслова и Михаила Таля.
Победа Петросяна иным показалась случайной, но, по существу, она логически завершает пятнадцатилетний этап его творческого пути. Я могу утверждать это как опытный «предсказатель», ибо сразу же после окончания матч-реванша Таль — Ботвинник назвал в печати Петросяна несомненным победителем очередного турнира претендентов. Но в истории шахматного искусства турнир, к сожалению, не оставил заметного следа: слишком уж вяло бились гроссмейстеры, спеша поскорей заключить перемирие. Все партии советских шахматистов между собою, как известно, закончились вничью. Они и сами немного смущены своими творческими результатами. «Но что же делать? — говорят они.— Борьба есть борьба, надо было набирать очки...» Все это так, но ведь и в конкурсе имени Чайковского шла борьба, и успехи участников тоже оценивали по очкам. Приходится с грустью признать, что наши гроссмейстеры не достигли на Кюрасао уровня мастерства Л. Ашкенази...
Турнир претендентов был хорош, пожалуй, лишь тем, что он как бы сдернул завесу с многочисленных недостатков системы отбора кандидатов на первенство мира. О них и раньше не раз говорили в печати.
Зачем, к сливу говоря, тянуть три года от одного до другого матча на первенство мира? Столько талантливых шахматистов ждут очереди помериться силами с чемпионом! А годы уходят, обстоятельства меняются. Такие, например, корифеи, как Керес, Решевский, Геллер, так и на сумели сыграть в матче на первенство мира, а значит, и не дали шахматному искусству максимум того, на что они способны.
Надо сократить период между матчами до двух лет — к такому выводу пришла шахматная федерация СССР. Вместе с тем и порядок отбора в четыре, а то и в пять этапов представляется слишком громоздким. Турнир зональный — межзональный —
турнир претендентов — матч на первенство мира, а возможно, еще и матч-реванш — все это слишком изнурительно и представляет собой непосильную нагрузку для волн и нервов человека. Кстати, это лишний раз подтвердила борьба на Кюрасао.
По предложению наших шахматистов Всемирная шахматная федерация решила отбирать претендента на матч с чемпионом мира не в турнире, а в серии матчей по олимпийской системе — с выбыванием проигравших участников. Это значит, что претенденты будут разделены на несколько пар и сыграют, возможно, в разных городах мира, матчи между собой. Победители, как в игре на кубок, снова встретятся по двое и, в конечном счёте, выставят достойнейшего претендента.
Решение это продиктовано стремлением еще выше поднять шахматное искусство, дать возможность всем странам активней участвовать в международной шахматной жизни
Но пока еще до нового цикла отборочных соревнований достаточно далеко, а матч на первенство мира предстоит ранней весной. Какова же будет судьба высшего шахматного титула? Чью улыбку в рамке лаврового венка мы увидим на страницах всех газет и на обложках шахматных журналов?
В основе шахматной силы большинства ведущих шахматистов мира лежит природная способность к быстрому расчету сложных вариантов. Этот дар обычно проявляется в раннем возрасте и принимает норой просто фантастические формы. Я наблюдал игру гроссмейстеров в блицтурнирах на приз газеты «Вечерняя Москва», которые, по существу, являются неофициальными первенствами страны по молниеносной игре. Однажды мне даже удалось записать несколько партий Таля. Он обычно «задумывается» в партии один раз секунд на 30—40, а в остальное время играет со скоростью примерно секунда на ход, включая в эту секунду и перевод часов. И вот что любопытно: анализ сыгранных Талем партий не обнаружил сколько-нибудь существенных ошибок!
Говорят, что это интуиция. Это слово мы применяем, когда выходим за пределы нашего понимания явлений или процессов, но ведь, но существу, оно ничего не объясняет. Доктор физико-математическпх наук А. С. Кронрод высказал гипотезу, что шахматист за секунду просчитывает несколько тысяч вариантов, а, играя в обычном турнире, остальные сотни секунд тратит лишь на проверку отобранного им лучшего варианта. Один гроссмейстер проверил эту гипотезу. Играя в
международном турнире, он сразу же после хода противников записывал свой ответ—первый ход, который приходил ему в голову. Затем он погружался в размышления и в 19 случаях из двадцати делал записанный ход.
Так вот этой способностью быстрого расчета Петросян обладает в высшей мере: он несколько риз был чемпионом Москвы по молниеносной игре, почти не знает цейтнота, а если вдруг ощущает нехватку времени, то играет безупречно. Кроме единственного случая, когда он в Амстердаме подставил ферзя Бронштейну, никто не слышал, чтобы Петросян когда-нибудь «зевнул» или просчитался. И если эта сторона творчества Петросяна не выступает, как у Таля, на первый план в его партиях, то не потому, что он уступает кому-либо из гроссмейстеров в силе интуиции, а лишь потому, что он, как многосторонний шахматист, никогда ее не подчеркивает.
Быстрота реакции проходит с годами. Эта истина справедлива не только в шахматах. Запас полноценных творческих сил, которыми располагает деятель искусства в течение своей жизни, далеко не безграничен. Лопе де Вега, написавший миллионы стихотворных строк, Айвазовский, который оставил 8 тысяч полотен, Мясковский с его 37 симфоническими произведениями — редчайшие исключения в мире искусства.
Шахматная история не знает таких исключений. Шахматное долголетие Ласкера, феноменальное постоянство успехов Ботвинника — это, прежде всего, результат экономного расходования своих сил. Не зная этого, многие шахматисты тратят свой талант с безрассудной расточительностью. Например, молодой шахматист Л. Полугаевский в начале 1962 года участвовал во всесоюзном чемпионате, где занял второе место. В мае он поехал на международный турнир в Аргентину и там завоевал первое место. Оттуда почти без перерыва отправился в Гавану на крупный международный турнир памяти Капабланки, где разделил второе, третье, четвертое места.
Летом Л. Полугаевский участвовал в сильном турнире на первенство общества «Буревестник», где занял первое место, а зимой — снова в чемпионате СССР... А разве Таль играл меньше?
Петросян не таков! Каждое выступление он рассматривает как крупное событие в своей творческой жизни, и если считает себя неподготовленным, никакая сила не заставит его играть. Его норма — примерно два турнира в год; иногда он позволяет себе
третий турнир или командный матч. Зато Петросян за всю свою шахматную карьеру не знал неудач. За последние десять лет он однажды был чемпионом СССР, два раза занимал второе место, четыре раза играл в межзональных турнирах и всегда выходил в турнир претендентов, где также выбирал место в верхней половине таблицы.
Подготовку к матчу на первенство мира Петросян начал, по существу, еще три года назад, во время первого матча Ботвинник — Таль. Он прокомментировал для газеты «Советский спорт» все партии обоих матчей Ботвинника с Талем и какую феноменальную трудоспособность он проявил в этих экспресс-комментариях! В течение пяти часов, пока игралась партия, Петросян находился в пресс-бюро, ни на минуту не отходя от шахматного столика. Все это время он переставлял фигуры, анализировал варианты, обменивался впечатлениями и прогнозами по поводу предстоящего хода со всеми желающими. Около столика, за которым он сидел, постоянно толпились мастера и журналисты, одни сменяли других, но Петросян был весь во власти шахматной стихии. На следующий день он отдавал в газету партию с примечаниями, в которых и сейчас нелегко найти ошибку.
Основная черта его шахматного мировоззрения — здравый смысл и логичность. Но это не догматическая логика открытых линий, слабых пунктов и так называемого «взаимодействия» фигур, а отыскивание особенного в обычном. Комбинация? Да, это ему тоже знакомо, но лишь в том случае, когда комбинация — самый простой и экономный путь к победе.
Петросян издали, «верхним чутьем», определяет приближение опасности. Иногда он чует и устраняет заодно и те «опасности», которых в действительности нет. Так или иначе, но он почти не проигрывает.
Ещё Петросян попадает все же в тяжелое положение, то проявляет неисчерпаемую изобретательность и упорство. Он никогда не теряется, а с юмором подбадривает сам себя: «Петросянчик, держись!» Пружина сжимается все туже, но не ломается, и, наконец, Петросян слышит желанное: «Не хотите ли ничью?»
Велики шансы Петросяна на победу, но и задача его тяжела: ему противостоит Михаил Ботвинник, имя которого стало нарицательным как символ шахматной силы и непобедимости. Дух захватывает, когда вспоминаешь серию первых мест в турнирах на первенство страны, в Ленинградском и Московском международном турнирах, Ноттингем, Амстердам, матч-турнир в Гааге и Москве, турнир памяти Чигорина, турнир памяти Алехина...
Ботвинник — это энциклопедия шахматных знаний, сгусток воли и трудолюбия, создатель современной системы подготовки к шахматным состязаниям. Я помню его в 1927 году, когда он только что получил звание «маэстро» (в то время не было звания мастера): это был строгий, не по летам серьезный юноша с пытливым и немного недоверчивым, вернее сказать, проверяющим взглядом. Он поставил себе цель и неотвратимо, как судьба, шел к ней, не оборачиваясь
по сторонам. В 1935 году Ботвинник впервые завоевал для советских шахмат победу в крупнейшем международном турнире впереди Ласкера и Капабланки. На заключительном банкете все были веселы, даже Ласкер в свои 67 лет произнес тост. Ботвинник весь вечер пил один бокал легкого вина и одним из первых ушел домой, чтобы не нарушить свой спортивный режим...
Ботвинник играл с легендарными шахматистами Ласкером, Капабланкой, Алехиным, и ни с одним из них не имел худшего счета. Трудно представить себе картину шахматного мира без нашего традиционного чемпиона. И все же... Успехи Ботвинника в матчах ни в какое сравнение не идут с его турнирными победами. Будучи уже чемпионом мира, он играл шесть матчей, из которых два закончил вничью, два проиграл, а выиграл два матч-реванша. Кроме того, он выиграл небольшой матч у Тайманова. после того как разделил с ним первое место в чемпионате страны.
В целом надо сказать, что Ботвинник сильнее в быстро меняющейся обстановке турнирной борьбы, нежели в матче, когда изо дня в день приходится играть с одним н тем же партнером.
Что же касается Петросяна, то он не играл ни одного матча, но по складу, своего характера это скорее матчевый шахматист. Трудно будет чемпиону мира найти уязвимые места в его игре.
До недавнего времени в шахматных кругах считалось неэтичным давать в печати прогнозы результатов матча на первенство мира. Полагали, что это может отразиться на психологическом состоянии одного из участников или, по меньшей мере, на личных отношениях между «предсказателем» и участником, которому предрекают поражение.
Гроссмейстеры соревновались друг с другом в шуточных прогнозах вроде того, что «победителем будет Михаил», «чемпионом станет сильнейший», «в выигрыше останется шахматное искусство»... Эта странная традиция была нарушена сначала журналистами В. Васильевым и В. Пановым, а затем и некоторыми гроссмейстерами. Жизнь, однако, показала, что больше половины прогнозов были ошибочны, особенно это относится к последнему матч-реваншу Таль — Ботвинник.
По поводу предстоящего матча у меня была мысль, что Ботвинник вообще не будет играть и уйдет с шахматной арены непобежденным. В этом случае титул чемпиона разыгрывался бы в матче между Петросяном и Кересом. Ботвинник и сам однажды намекнул о таком своем намерении. Однако он принял решение бороться и на этот раз (в дальнейшем, как известно, право чемпиона на матч-реванш отменено Международной шахматной федерацией). И если Ботвинник, которому как-никак уже за пятьдесят, пошел на этот рискованный вариант,— значит, он верит в свои силы. Его мнение, несомненно, разделяют шахматисты старшего поколения, а молодежь, вероятно, будет «болеть» за относительно молодого Тиграна Петросяна.
Но, в конечном счете, хочется лишь одного — чтобы от удара камня о камень вспыхнули ярко искры нашего любимого шахматного искусства, которое одинаково дорого пожилым и юным.
Журнал Юность 2 февраль 1963 г.
Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области