RSS

Информационный сайт JohnnyBeGood

{mainv}
12. Такая непростая последняя прямая!
Еще только начиная разбираться в особенностях системы управления, о которой нам поведал в тот памятный для меня день Рудис-Пастернак, и изучая всевозможные труды по этой теме, я наткнулся на кандидатскую диссертацию некоего Мельникова.

Там предлагалось нечто похожее, но использовался иной принцип настройки системы в полете, предполагающий периодическое возникновение колебаний летательного аппарата, на котором она установлена.

Было очевидно, что такой принцип абсолютно непригоден для самолетов, в связи с недопустимостью инициирования каких-либо колебаний его конструкции из соображений безопасности.

В то же время он, вполне мог использоваться на беспилотных летательных аппаратах, типа управляемых боевых ракет и т.п.

Диссертация была написана понятным научным языком. Теоретические расчеты были подтверждены летными испытаниями. В общем, она мне очень понравилась. Самого автора работы, Николая Степановича Мельникова я тогда еще не знал, но он представлялся мне умным человеком, у которого есть чему поучиться.

Однако, когда на первом же публичном обсуждении нашей работы, приглашенный на него Мельников, неожиданно начал ее зло критиковать, довольно талантливо разыгрывая при этом настоящий моноспектакль и даже переходя временами на личные оскорбления уважаемых ученых, мое мнение о нем несколько изменилось. Я понял, что у нас появился серьезный оппонент, который спокойно жить не даст. Так оно и вышло!

С этих пор на любом совещании, научно-техническом совете или конференции, где мы одновременно присутствовали, начиналась бурная полемика, на тему, чья система лучше, заканчивающаяся обычно препираниями в стиле «сам дурак!».

Естественно, иметь такого «неофициального оппонента» на своей защите ни мне, ни моему руководителю Лунякову совсем не хотелось.

На наше счастье, обстоятельства сложились так, что еще до моей предполагаемой защиты Мельников сам должен был защищать свою, уже докторскую диссертацию.

Тут мой руководитель, проявив свойственный ему дипломатический талант, сумел договориться с Мельниковым, что если мы его на защите поддержим, то за это впоследствии и он будет правильно себя вести на защите моей диссертации.

Вообще, дипломатические качества Лунякова меня всегда поражали!

Я помню, как на одном представительном совещании, в присутствии Министра авиации обсуждался какой-то очень принципиальный вопрос. Все выступающие высказывали свои мнения, на основании одного из которых должно было быть принято важное решение. При этом никому не было ясно, на какое решение настроен сам Министр, и все выступавшие, таким образом, рисковали «не угадать» настроение начальства, чего, конечно, очень опасались. Время было такое!

Когда же дошла очередь до Василия Сергеевича, который был там представителем от ЛИИ, и от его мнения многое зависело, то он встал и после длительной МХАТовской паузы, в течение которой он, как бы в большом сомнении, качал головой, показывая, тем самым, что вот так, с кондачка, без серьезных исследований у нас в ЛИИ решения не принимают, уверенным голосом с повышающейся интонацией произнес: «А у меня нет мнения по этому вопросу!», после чего сел с глубокомысленным видом! Все присутствующие посмотрели на него с восхищением!...

Закончив, наконец, работу над текстом диссертации и, ощущая себя писателем, завершившим большой роман, я с чувством огромного облегчения отдал его в печать и приступил к изготовлению плакатов.

Так как я тогда не принадлежал к когорте руководителей, а был простым старшим инженером, то все плакаты мне пришлось делать самому. И постепенно я достиг в этом почти совершенства! Как заправский художник, используя весь набор имевшихся у нас художественных средств – от туши до гуаши, я изображал на ватмане разноцветные области наших полетов на фоне неба, всевозможные графики и схемы. Красиво писал плакатными перьями многочисленные формулы.

Но вот работа напечатана, плакаты готовы, пришла пора приступать к самой главной части этого «Пармезонского балета» – организовывать саму защиту!

По правилам сначала должны были пройти две предварительные защиты на научно-технических советах лаборатории и отделения. На последнем меня должны были уже рекомендовать к защите на Ученом Совете института.  

Эти мероприятия прошли для меня довольно просто. Никто особенно не возникал. Даже Мельников, которого для «объективности» оценки моей работы руководство отделения пригласило в качестве оппонента, вел себя довольно дружелюбно.

Недавно защитив свою докторскую диссертацию и устав от бурных дискуссий, сопровождавших многочисленные этапы этого нелегкого марафона, он на удивление вяло выступил и, по привычке клюнув меня несколько раз, заявил, что работа для защиты вполне годится!

Теперь нужно было искать официальных оппонентов. По правилам – один из них должен быть доктор наук, а второй мог быть и кандидатом.

В качестве доктора, мой хитрый руководитель Луняков предложил пригласить известного ученого из ЦАГИ, Глеба Владимировича Александрова.

Дело в том, что в ЦАГИ к этому времени тоже начали проводить исследования систем, похожих на нашу. Причем, этим занимались сотрудники отделения, которым и руководил Александров. Желая обезопасить меня от ненужной, но вполне возможной дискуссии и конкурентной борьбы с ними на этапе подготовки к защите, когда и формируется «общественное мнение», Луняков решил, таким образом, их нейтрализовать.

Вторым оппонентом мы выбрали одного из руководителей фирмы «Сухого», кандидата наук Юрия Ильича Шенфинкеля, который часто бывал у нас и был в курсе наших исследований.

Они на своей фирме как раз в то время занимались разработкой системы управления для нового самолета СУ-27, где использовались те же принципы, что и у нас. Он должен был донести до Ученого Совета мысль, что результаты именно моей работы им очень помогли.  

В качестве ведущей организации, конечно, проще всего было бы выбрать дружественный нам 3-й МПЗ. Но Луняков и тут проявил определенную прозорливость.

Чтобы лишний раз не возбуждать разговоры о том, что, дескать, оппонируют свои люди, он предложил другое КБ, с которым мы не взаимодействовали, так как оно разрабатывало системы управления для тяжелых самолетов.  

Но выбрать и заручиться согласием – мало!

Теперь мне предстояло объехать всех и рассказать о своей работе. О том, что кто-нибудь из моих оппонентов будет ее читать, я, конечно, и не мечтал!

Кроме того, мне необходимо было написать для них «рыбы» их отзывов на мою работу, в качестве оппонентов, а также еще минимум десяток таких «рыб», для получения отзывов многочисленных организаций, в которые я, как было положено, разослал авторефераты своей диссертации.

Вот где я прошел школу эпистолярного жанра! Ведь необходимо было не просто сочинить больше десятка отзывов на свою работу с достаточно правдоподобным указанием в них ее преимуществ и недостатков. Нужно было, при этом, еще нигде не повториться и каждый раз изменять манеру изложения, имитируя оригинальное мышление автора очередного отзыва.

Кроме того, к самой защите требовалось напечатать огромное количество официальных документов. А так как никаких персональных компьютеров тогда не было и в помине, то все их я печатал сам, на обычной печатной машинке, что позволило мне овладеть еще одной полезной специальностью – машинистки!

И вот, наконец, все готово! Отзывы получены, документы напечатаны, диссертация в Ученом Совете, жду назначения даты защиты…, но!

Не может быть все так гладко! Уж больно все хорошо шло! Так не бывает! Хотя, может у кого-нибудь и бывает, но не у меня!

Именно в этот момент выходит какое-то постановление Правительства, связанное с реформой ВАКа, и наш Ученый Совет на неопределенное время приостанавливает свою работу!

Более полугода я находился в положении того самого «дурака с вымытой шеей» и ждал, когда же, наконец, все это закончится, вернее – опять начнется!

Известие о том, что наш Ученый Совет возобновил свою работу, застало меня в Приэльбрусье, куда я приехал в начале марта на пару недель отдохнуть, но попав, по случаю, в школу горнолыжных инструкторов, смог уехать оттуда только через месяц – в начале апреля.

Вернувшись в институт, я быстро реанимировал своих оппонентов, подготовил целую кучу появившихся, в связи с новыми требованиями дополнительных документов, и мою защиту, слава богу, успели включить в последнее, перед летними каникулами заседание Ученого Совета.

Поэтому, следующая после диплома дата, запомнившаяся мне навсегда - 22 июня 1977 года. Именно на это число была назначена защита моей кандидатской диссертации.

Когда день защиты был уже окончательно определен, и до него оставалось совсем немного времени, я по совету моего руководителя «дипломата» Лунякова, дабы исключить всякие случайности, сумел встретиться с некоторыми авторитетными членами Ученого Совета и другими уважаемыми людьми нашего института, в том числе и с летчиками, принимавшими участие в наших исследованиях, популярно объяснив им содержание работы и заручившись их поддержкой.

Мероприятие прошло, наверное, точно по описанному выше сценарию. Но у меня то-ли из-за сильного волнения на защите, то-ли из-за накопившейся за последние годы усталости и от напряженной работы на финише, этот отрезок времени абсолютно выпал из памяти!

Потом был, конечно, банкет у нас на даче, мои счастливые родители, благодарившие Лунякова, за то, что он сделал из меня человека, друзья, огромное количество народа с работы, в том числе и подобревший к концу вечера мой постоянный оппонент Мельников со своим традиционным тостом: «за счастье в работе и за успехи в личной жизни!»…

_________________________


Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области

Похожие новости:


Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Каталог статей, История моей диссертации | Просмотров: 5384 | Автор: Борис Кантор | Дата: 31-07-2010, 07:32 | Комментариев (0) |
Информация
Комментировать статьи на нашем сайте возможно только в течении 1 дней со дня публикации.