Участник гражданской войны Игнатьев в своем очерке «Некоторые факты и итоги 4-х лет гражданской войны»
рассказывает: «Громадный процент арестованных был поражен цингой. Карцеры были холодными, располагались в простых погребах. «Больница» была такова, что член Онежской земской управы Душин, лежа в ней в тифу, отморозил себе все пальцы на ногах». Это был «лагерь смерти».
Работать заставляли по 18 часов в день. Врач Маршавин свидетельствует, что работали заключенные с 5 утра до 23 часов. Часть из них работала в лесу, вырубая деревья на столбы для проволочных заграждений. Перерывов на отдых не было. В особенности тяжелы были земляные работы. Для засыпки низких мест срывали возвышенности и землю насыпали на носилки. Уже одни только носилки были очень тяжелы для изнуренных, голодных людей. Чтобы возить дрова, в сани впрягалось 4 человека.
Не легче была работа на устройстве проволочных заграждений. Люди ходили оборванными и поцарапанными, рукавиц для этой работы не было. Зимой снег заставляли разгребать также голыми руками. За две недели пребывания на Мудьюге все деревья на территории лагеря были вырублены, и два ряда проволочных заграждений высотой около 1,5 сажен охватывали лагерь колюче-острым железным кольцом.
Сильный голод дал о себе знать с первых же дней заключения. Омерзительные сцены разыгрывались под окнами, где жили французы (администрация и гарнизон тюрьмы состоял из французов). Из своих окон они выливали помои на улицу, проходящие мимо заключенные не удерживались, бросались под окна и, ползая на четвереньках в помойной яме, хватали кости, очистки картофеля, куски грязного сала. Выбирая удобный момент,
французы выливали на них ведра помоев.
2 октября 1918 года в 4 утра 119 заключенных вывели во двор и погнали на баржу, которая стояла у Поморской пристани. В полузатопленную баржу сбрасывались арестанты. Баржу буксиром привели на Мудьюг. Под градом ударов, по грудь в холодной морской воде остатки группы достигли острова.
Многие погибли... В тюрьме применялись изуверские пытки: жгли каленым железом, закапывали живьем в землю. Широко применяли и железные кандалы.
Заключенные пытались группами или в одиночку бежать, но их ловили и расстреливали. В середине октября 1918 года бывший начальник Соломбальской милиции А. И. Вельможный организовал групповой побег с острова. Он и двое матросов ночью преодолели проволочные заграждения и на лодке переправились через пролив.
Они были пойманы в Архангельске, водворены на Мудьюг и расстреляны.
И все же большевики, находившиеся в Мудьюгской ссыльнокаторжной тюрьме, вновь приступили к подготовке группового побега. Руководили его организацией Левачев, Стрелков, Поскакухин. В стенке барака они устроили тайник, куда от пайка откладывали по одной галете, создавая продовольственный фонд. Бывший узник лагеря М.А. Кузнецов рассказывал, что дневным рационом было в лучшем случае 4 галеты, консервы и горстка риса.
15 сентября 1919 года в тюрьме вспыхнуло восстание. Восставшие пытались пробиться к дому администрации и захватить оружие, но сильный ружейный огонь заставил их повернуть назад. Охрана застрелила 11 человек, многие были тяжело ранены. Все же 50 заключенных сумели преодолеть проволочные заграждения и направились к бухте, где стояли баркасы местных крестьян. В них беглецы переправились через пролив. После побега на остров прибыла новая группа солдат под командованием
английского полковника Деймана, который проводил расследование. 16 сентября 1919 года 13 заключенных за попытку побега и содействие ему были расстреляны. Обшарив лес и не обнаружив беглецов на острове, белогвардейцы опубликовали в местных газетах их списки с приказом разыскать и доставить на расправу.
Тем временем бежавшие разделились на 2 группы. Первая во главе со Стрелковым направилась на Пензу. В течение многих дней беглецы шли вперед, питаясь ягодами и грибами. То один, то другой падали замертво. Лишь 30 сентября 1919 года остатки группы соединились с частями Красной Армии. Вторая группа, состоявшая из 18 человек, встретив белогвардейский патруль, рассеялась.
Большинство было схвачено белыми и отправлено на Иоканьгу, некоторые были расстреляны по решению
военно-полевого суда. Оставшиеся заключенные мудьюгской каторги также были переведены в Иоканьгу, расположенную на мурманском побережье.
Первая группа каторжан в 360 человек прибыла туда 23 сентября 1919 года. Здесь были обеспечены те же условия, что и на Мудьюге.
Открытие этой тюрьмы должно было решить две задачи: очистить Архангельск от опасных и неблагонадежных элементов, исключить возможность побега и гарантировать полное истребление заключенных. По опыту Мудьюга устроены карцеры: одним был определен заброшенный ледник, второй представлял собой земляной погреб в 1,5 сажени глубиной, обложенный с боков досками и заваленный сверху комьями земли. Круглые сутки их держали запертыми. Санитарно-гигиенические условия не уступали мудьюгским. Был случай, когда у одного заключенного развилось столько паразитов, что товарищи вывели его во двор и сметали с него паразитов метлой.
По ночам проводились обыски. Врывались пьяные охранники и начинали насмерть избивать арестантов. Каждые сутки смерть уносила по нескольку жизней. «Чтобы ускорить вымирание заключенных, - рассказывал бывший узник Воронцов, - администрация тюрьмы вводила всевозможные «новшества», в хлеб примешивалась карболка, которой дезинфицировали уборные, суп заправляли вместо соли морской водой». За полтора месяца умерло 70 человек, а две попытки побега были сорваны и жестоко карались.
Анкета, проведенная Иоканьгским Совдепом уже после падения Северной области, показывает, что из 1200 арестантов, побывавших в застенках Иоканъги, лишь 20 человек принадлежало к коммунистической партии, остальные были беспартийные.
Сотни людей были погублены, приняли несправедливую, бессмысленную смерть. Свое существование Иоканьга закончила 20 февраля 1920 года, когда, узнав о разгроме белых, каторжане смогли арестовать стражу. На мачте радиостанции взвился красный флаг.
Многочисленные документы, хранящиеся в архивах и музеях страны, тысячи советских людей, бывших живыми свидетелями иностранной интервенции, характеризуют американских, английских и французских оккупантов как отъявленных палачей и извергов, грабителей и разбойников. «Мы помним, что сделали эти изверги у нас в Онеге, - вспоминает свидетель А. Леонтьев, - заняв город, они запретили людям сходиться группами, потребовали от населения выдачи советских и партийных работников. Арестовали бывших служащих волостного исполкома. В сопровождении сотни солдат они вывели арестованных в поле, раздели догола, привязали к винтовкам и прогнали сквозь строй. После этого отбивали пальцы рук и выламывали ребра. Затем перебили голени и проломили черепа. Тяжело больного командира ледокола «Святогор» И. А. Дрейера интервенты сначала распяли на столбе, а потом застрелили. В сентябре 1918 года интервенты заняли деревню Троица, взяли в плен группу красноармейцев, загнали на баржу и утопили в море.
Уподобившись средневековым инквизиторам, «цивилизованные» изуверы изощрялись в самых омерзительных видах пыток. Они отрезали у живого красноармейца Спирова уши и нос. Содрали с его руки перчаткой кожу вместе с ногтями.
Американцы, видимо, были убеждены, что из всех достижений демократических завоеваний наивысшей ценностью является электрический стул. Он был щедро предложен «отсталым русским» и поражал своей простотой. Из фанеры делались небольшие кабины, которые изнутри оплетались проволокой. Внутрь к проволоке привязывали человека и включали ток...
Первыми жертвами «союзных оккупантов» становились активные защитники советской власти, но особо они не церемонились и с простыми жителями, виноватыми уж тем, что им случилось встретиться у них на пути. Американские солдаты, ворвавшись в село Ровдино, приказали крестьянам предоставить хлеб, мясо, овощи, лошадей для интервентов. Крестьянину Попову американские солдаты завязали глаза и 14 километров гнали пешком с мешком песка на спине. Зверски истязали его, а затем живого закопали в землю.
Захватив деревню Пылища Онежского уезда, интервенты и белогвардейцы расправились с мирными жителями.
Карательный отряд вывел группу крестьян на опушку леса, где они и приняли самую лютую смерть. Трупы их были страшно обезображены, их невозможно было узнать: изломанные руки и ноги, выколотые глаза, рассеченные головы и лица...
Конечно, все это не могло не вызвать сопротивления населения Северного края. Но у изнуренного и обескровленного народа не было сил поднять всеобщее восстание, чтобы свергнуть военную диктатуру и изгнать непрошеных гостей со своей земли. Поэтому единственным методом борьбы оказалось создание партизанских отрядов и подпольных организаций, агитация и пропаганда.
Усиливалась политизация населения, росли просоветские симпатии. Всю надежду на избавление от
интервентов и белогвардейцев северяне связывали с приходом Красной Армии.
К моменту вторжения интервентов из Архангельска уехали почти все видные работники. Для создания подпольной организации заранее не были приняты меры - не было ни связей, ни документов, ни оружия. Но позже удалось создать несколько подпольных большевистских групп.
Во главе одной встал председатель профсоюза транспортных рабочих Карл Теснанов. Другая подпольная группа образовалась вокруг председателя профсоюза архитектурно-строительных рабочих Дмитрия Прокашева. Была оборудована подпольная типография. Удалось выпустить три печатные прокламации. Выходили они тиражом от 2 до 3 тысяч экземпляров. Выпускались за подписью «Архангельский исполнительный комитет Российской Коммунистической партии (большевиков)». Проводя агитационную работу в тылу
противника, подпольщики раскрывали солдатам истинные планы их командования и подталкивали их на сопротивление против ведения военных действий.
На борьбу с большевиками союзническое и белогвардейское командование мобилизовало весь свой разведывательный, сыскной и полицейский аппарат, все квартальные комитеты. Началась волна облав, обысков и арестов. Костяк подпольной большевистской организации был разгромлен, но ее разгром не положил конец уже начатому делу, просто изменились формы работы, усилилась конспирация, сломить подпольщиков интервентам не удалось. Наоборот, их деятельность развивалась, расширялись связи с рабочими лесозаводов, морского порта, устанавливались контакты с надежными людьми среди солдат.
Агитационная работа была налажена и среди иностранных солдат. Печатались листовки для
французских солдат, их перевел на французский язык военный моряк Сывороткин. Коммунистка Эмилия Звейниэк, немного владевшая английским языком, устроилась на работу в американский Красный Крест. Здесь она пыталась прощупать настроения американских солдат.
И труды подпольщиков-агитаторов не пропали даром. В антантовских и белогвардейских частях усиливались антивоенные выступления, начался процесс разложения. В январе 1919 года в Кандалакше взбунтовались и отказались воевать против Красной Армии отряды английских солдат.
Они потребовали немедленной отправки на родину. В феврале группа английских солдат в Мурманске подожгла склад с военным имуществом. В своей докладной записке о режиме на оккупированной интервентами территории Кольского полуострова и Северной Карелии заведующий агитационно-просветительным отделом Олонецкого губвоенкомата М. Чуменков свидетельствовал: «Матросы с судна «Глория» устроили бунт, в результате чего 50 человек было расстреляно. Силы белогвардейцев и
интервентов на Мурмане не превышают 9 тысяч человек, из коих более половины не надежны, то есть при первой возможности перейдут на сторону красноармейцев...».
Росту антивоенных настроений во многом способствовала агитационно-массовая работа политотдела 6-ой армии. Работники политотдела предпринимали энергичные меры для развертывания пропаганды в прифронтовой полосе и в тылу противника. Специально для вражеских солдат готовили листовки и прокламации на английском и французском языках. Листовки печатали в Петрограде, Вологде и Москве, затем их разбрасывали во вражеском расположении. Текст некоторых листовок подписывал В. И. Ленин.
В одном из агитационных материалов, озаглавленном «Зачем вы пришли в Мурманск?», говорилось:
«Вы будете воевать не против врагов, а против таких же рабочих, как и вы сами. В России мы добились успеха. Сбросили гнет царя, помещиков... Нам еще предстоят гигантские трудности. Мы не можем построить новое общество за один день. Мы хотим, чтобы вы нам не мешали».
Большое значение и влияние имело развернувшееся в Англии, США, Франции и в других странах движение за прекращение интервенции в России под лозунгом «Руки прочь от России!». Все это обеспечило разложение белой армии и войск интервентов. Падала дисциплина, участились случаи дезертирства и переход солдат на сторону красных, иногда целыми подразделениями.
В ноябре 1918 года, подняв красные флаги, ушел с фронта французский отряд. А в декабре на позициях у деревни Кадыш произошло братание солдат 339-го
американского полка и солдат 15-го советского полка. Один из американских офицеров заявил: «Американцы признают русское революционное правительство и никакой войны против большевиков вести не будут».
Летом 1919 года произошел ряд восстаний в белой армии, сорвавших наступление войск интервентов.
Постепенно раскол в войсках принимал угрожающие размеры. Особенно чувствительным ударом для
союзников и белогвардейцев было восстание 5-го Северного стрелкового полка. Арестовав весь офицерский состав, солдаты 5-го полка, возглавляемые коммунистом Щетининым, со всем оружием перешли на сторону Красной Армии. Ситуация нарастала как снежный ком, происходило восстание за восстанием: на Пинеге в 8-ом полку, затем на Двине в Славяно-британском легионе, в 6-ом полку на железной дороге - и это только на Архангельском фронте.
18 сентября 1919 года союзники начали отводить свои отряды с передовых позиций. На рассвете 27 сентября последние корабли с войсками союзников покинули Архангельск, а 12 октября - Мурманск.
Так бесславно закончилась иностранная интервенция на Севере России.