Большой интерес к мурманским чекистам проявлял С. М. Киров, возглавивший в 1926 году партийную организацию Ленинграда. Тогда же в состав Ленинградской области вошел и Кольский полуостров.
В феврале 1930 года Сергей Миронович побывал на Мурмане. На пограничном сторожевике "Нептун" он вышел в море, посетил Титовку, Озерко, Цыпнаволок, Вайда-Губу. Во время перехода на полуостров Рыбачий беседовал с краснофлотцами, интересовался их бытом, говорил, что нужно проявлять больше бдительности при охране морской границы. В том же году Мурманская пограничная база получила с Балтики корабль 2-го ранга "Пурга". Одновременно по указанию С. М. Кирова Ленинградский судостроительный завод приступил к постройке кораблей типа "Рубин" для пограничных войск.
В 1933 году начались
переговоры между СССР и Соединенными Штатами Америки об установлении дипломатических отношений. Это не отвечало интересам английских агрессивных кругов. И они решили спровоцировать какой-либо конфликт с Советским Союзом, чтобы получить повод вести пропаганду против нормализации отношений между СССР и США. Английские суда стали все ближе подходить к советским берегам. Коменданту пограничной комендатуры ОГП Алешину было приказано выяснить, с какой целью это делается. Вскоре от Алешина пришло донесение: команды английских тральщиков, пользуясь разрешением ловить рыбу в наших водах, занимаются контрабандой и шпионажем. На шлюпках английские моряки подходят к берегу, продают местному населению заграничные вещи, а заодно интересуются, как часто бывают в этих местах пограничники, каково настроение у людей, есть ли недовольные советской властью. Вскоре от Алешина пришло новое сообщение: тральщики "Вридлейт" и "Дайн" особенно злостно нарушают наши морские границы.
Начальник морского пограничного отряда А. В. Садников, окончивший военно-морское училище имени Фрунзе, хорошо знал пограничную службу и международные торговые правила. Ему и командиру "Пурги" Харченко, получившему боевую закалку еще в гражданскую войну, было поручено поймать с поличным английских рыболовов. Причем так, чтобы не вовлечь себя в международный инцидент. После инструктажа личного состава вышли в Баренцево море и повернули к тому месту, о котором писал в своем донесении Алешин.
В бинокль Садников различил два английских тральщика: стоят совсем недалеко от берега, спокойно ловят рыбу, а к одному из них идет шлюпка. Заметив военное судно, на тральщиках стали поднимать сети и якорь.
"Пурга" включает прожекторы и сигналит: "Стоять на месте!", дает полный ход. Один тральщик подчиняется команде, другой, поднявший шлюпку, пытается уходить. И только предупредительный выстрел заставляет его подчиниться. Капитанам "Вридлейта" и "Дайна", приглашенным на "Пургу" для составления протокола, были показаны копии договоров с английскими концессионерами и их обязательства не подходить к советским берегам ближе трех миль. На протоколах сделана приписка задержанными капитанами, что с их стороны к пограничным советским властям никаких претензий не имеется.
Английское телеграфное агентство немедленно распространило сообщение, густо приправленное антисоветскими выпадами.
Садников докладывает обстановку заместителю начальника управления ОГПУ по Ленинградской области Ф. Т. Фомину, который, получив документы, тут же едет в Москву для личного доклада председателю ОГПУ. В. Р. Менжинский остался доволен действиями пограничников.
В июле 1933 года Мурманск посетил И. В. Сталин вместе с К. Е. Ворошиловым и С. М. Кировым. Они выходили на судне в Кольский залив, выбирали место базирования будущего Северного флота, обсуждали вопрос об укреплении обороноспособности северо-западных сухопутных и морских границ.
Через три года на базе отдельной Мурманской погранкомендатуры и Мурманского отряда пограничных судов был сформирован 35-й Мурманский пограничный морской отряд. Он получил современные корабли, построенные в Ленинграде. В Заполярье прибыли пограничные сторожевики "Рубин", "Сапфир", "Бриллиант", а с завода НКВД № 5 - 6 катеров типа "МО" и "Касатка".
В эти годы напряженно работало транспортное отделение окружкома ОГПУ. Мурманская железная дорога оставалась наиболее вероятным путем следования нарушителей госграницы и объявленных в розыск преступников. Велся оперативный поиск на всех станциях от Мурманска до Ленинграда.
В чекистской комнате областного управления ФСБ хранятся Почетная грамота и именные часы, которыми был награжден И. К. Иванов, известный потом как партизан и почетный гражданин города Мурманска. В одном из своих рассказов, относящихся к началу 30-х годов, бывший помощник оперуполномоченного отделения ОГПУ на станции Мурманск Иван Кириллович Иванов писал: "Ленинград охватила волна преступности. В городе тогда собрались беглые раскулаченные и уголовные элементы, создались банды.
Для борьбы с ними по просьбе С.М. Кирова из Мурманска была послана оперативная группа из коммунистов-чекистов. Боевые задания давал ей сам Киров. Схватки с преступниками были жестокие. До сих пор помню бандита, на счету которого была смерть шести человек. На допросах он держался нагло: "Что мне убить человека? Раз и готово!"
Выдержку и отвагу проявили мурманские чекисты при захвате в мае 30-го года махновцев, которые обагрили свои руки кровью мирных жителей на станциях Лопарская и Шонгуй. Сама операция прошла бескровно. А суд над бандитами в Ленинграде приговорил всех их к высшей мере наказания.
Скорее всего этот и другие процессы над настоящими преступниками только помогали обострить "классовую борьбу".
Резко ухудшилась в 1930 году внутриполитическая обстановка. Ликвидируя кулака как класс, Сталин ждал от ОГПУ новой информации, чтобы ужесточить репрессии. Информация, регулярно поставляемая Мурманским окружным отделом ОГПУ партийным и своим вышестоящим органам, была, как всегда, лаконична и изобиловала конкретными фактами: "В Тюва-губе в день торга на распродаже кулацкого имущества за неуплату налогов жители кричали: "Нас грабят, разоряют! Царя прогнали - власть хуже царской! Советская власть грабит крестьян!" "В деревне Чаваньга на собрании, посвященном женскому дню, пьяный подкулачник кричал: "Кулаки вам покажут, как надо жить, они заткнут глотку коммунистам и колхозникам..." Затем нанес побои представителю райкома партии".
Подобное происходило в Ура-Губе, Белокаменке и других местах Кольского полуострова. И далее сообщалось: "В работе по проведению коллективизации на участке отмечается
ряд перегибов и извращений, грубого и высокомерного обращения с середняцко-бедняцкой массой, неумение толково разъяснять значение мероприятий по колхозному строительству".
В феврале 1931 года в Понойском районе освободили от должностей секретаря райкома ВКП(б) и председателя райисполкома за то, что они "пропустили мимо своих ушей антиколхозную агитацию, проводившуюся четырьмя арестованными рыбаками". Окружном ОГПУ направил их дела на рассмотрение "тройки" ОГПУ с предложением лишить обвиняемых свободы сроком на 5 лет, с выселением их семей на апатитовые разработки, как было записано в решении собрания селян.
Однако "тройка" приговорила всех их к лишению свободы на год условно, освободила из-под стражи и отказалась пересмотреть дела в сторону усиления наказания. Об этом докладывал в ОГПУ по Ленинградской области начальник Мурманского окружного отделения Космачев и просил указания: "Как вести борьбу со всеми видами проявления классовой борьбы кулачества в условиях Мурманского округа, в частности, по аналогичным делам?"
Официального ответа на этот вопрос не обнаружено, но на проходившем совещании райуполномоченных ОГПУ Космачев дал такую установку: "В отношении антисоветского элемента из среды бедноты и середнячества нужно применять широкую профилактику, завоевывая присущий нашим органам авторитет. Эти меры надо проводить самым наиосторожнейшим образом, чтобы, с одной стороны, было видно, что ОГПУ - это орган диктатуры пролетариата,
суровый и беспощадный, и с другой стороны, чтобы не было бездушного и грубого отношения к людям". И тут же Космачев требовал от райуполномоченных: "Основное - это четкая своевременная политическая информация".
Результаты реагирования Сталина на такую информацию известны. На стройки Заполярья прибывали все новые и новые эшелоны с заключенными и семьями кулаков, высланных из разных областей страны. Своих раскулаченных из Заполярья высылали на Алтай и в другие отдаленные места Сибири. Росло число арестов по статье 58-10 УК РСФСР за так называемую антисоветскую агитацию.
И только в январе 1934 года прибывший по направлению Ленинградского обкома партии новый первый секретарь окружкома ВКП(б) Абрам Израйлевич Абрамов доложил делегатам окружной партийной конференции, что "партийная организация исправила левацкие перегибы, допущенные при коллективизации оленеводческих и рыболовецких хозяйств".
В июле 1934 года в связи с упразднением ОГПУ Мурманский окружной отдел стал называться окружным отделом НКВД, в очередной раз сменилось его руководство. Впрочем, часто менялся и оперативный состав, сказывались тяжелый климат, нервная и почти круглосуточная работа, частые командировки. Интересен циркуляр ОГПУ от 15 февраля 1930 года "Об определении инвалидности в связи с условиями службы в ОГПУ", в котором говорится: "Материалы заболеваемости сотрудников ОГПУ показывают значительное распространение на них психоневрозов, туберкулеза и ревматических заболеваний. Они являются наиболее частыми причинами к увольнению от работы в органах ОГПУ".
Убийство Кирова в Смольном 1 декабря 1934 года явилось началом многих трагических событий в истории народа. Смерть С. М. Кирова оставила кровавый след и в органах госбезопасности на Мурмане, входящих в состав Ленинградского управления НКВД.
В архиве сохранилось две докладные записки по одному вопросу - об оппозиции. В первой, датированной маем 1931 года и адресованной в Управление ОГПУ по Ленинградской области и секретарю Мурманского окружкома ВКП(б) Ахматову, говорилось: "Всего в округе проживает 18 лиц указанной категории. Все они одиночки, вышли из партии несколько лет назад, потеряли связь со своими организациями. Работают и проживают в разных районах и учреждениях, антисоветской деятельности не проводят".
Другая записка, повторяющая первую, отправлена в Ленинградское ОГПУ в ответ на его запрос 1933 года.
Позиция Сталина по делу убийства С. М. Кирова была однозначной, она известна из выступления Н. И. Ежова на февральско-мартовском (1937 г.) Пленуме ЦК ВКП(б). В своем заключительном слове он сказал (печатается по неисправленной стенограмме. - В. М): "Первое - т. Сталин, как сейчас помню, вызвал меня и Косарева и говорит: "Ищите убийцу среди зиновьевцев". Я должен сказать, что в это не верили чекисты и на всякий случай страховали себя еще кое-где, по другой линии, по линии иностранной...
Не случайно, мне кажется, что первое время довольно трудно налаживались наши (Ежов работал тогда в ЦК партии. В. М.)
взаимоотношения с чекистами, взаимоотношения чекистов с нашим контролем. Следствие не очень хотело нам показывать, как это хватало времени", - объяснял Кондриков, но никто на это не обратил внимания. А раз был в Германии - значит, немецкий шпион. Получал трест "Апатит" проспекты о производстве удобрений из Японии - значит, управляющий связан с японской агентурой.
В апреле 1937 года из НКВД по Ленинградской области поступила ориентировка № 116692, в которой указывалось "немедленно приступить к выявлению и вскрытию эсеровского подполья".
В 1938 году все бывшие члены политпартий, проживавшие на Мурмане и отошедшие от всякой политической жизни, были арестованы и превращены фантазией и действиями следователей в активных заговорщиков и террористов, готовящих покушение на жизнь советских и партийных руководителей.
- Назначение мое совпало с развертыванием массовой операции по разгрому контрреволюционных элементов, - рассказывал А. С. Гребенщиков. - Когда я приехал в Мурманск, работа здесь до осени 1937 года шла закономерно, никаких извращений не было. Арестованных было человек 15-20, был полный штиль... В Ленинграде мне говорили, что в Мурманске - сплошная контрреволюция, Мурманск наводнен перебежчиками всех мастей и шпионами, а работы нет. В частности, указывалось на дело секретаря Мурманского окружного ВКП(б) Абрамова. Говорили: "Вот Абрамова посадили, а показаний получить не могут!"
В сентябре или октябре я был отозван в Москву, а вернувшись через два месяца, отдела не узнал. Мне доложили, что в мое отсутствие в отдел
приезжали работники из УНКВД Ленобласти, которые проверили нашу работу, показали стиль работы и пригрозили карами... Кроме того, в аппарат был прислан молодой народ - курсанты. Все это сбило меня с толку, а ленинградское руководство требовало все новых арестов и быстрейшего окончания дел.
Оно настояло на аресте Шамонина, на которого у них якобы были показания о его членстве в контрреволюционной молодежной организации, существовавшей в Ленинграде и Мурманске. В Ленинграде я получил установку: следствие вести упрощенным методом. Вслед за этим в подтверждение была получена директива из Центра..."
Фальсификаторами следственных дел оказались члены работавшей несколько недель в округе бригады следователей УНКГБ Ленинградской области: Куликов, сам А. С. Гребенщиков, его заместители Н. С. Попов и П. И. Малинин, а также руководящие работники Мурманского отдела А. Я. Тощенко, П. В. Терехов, В. П. Школин, начальник Мончегорского, а до этого Ловозерского райотдела И. М. Михайлов, следователи Кирсанов, Шкаравский, Масляев, Казанский. Их разоблачение началось с заявления Горика, прибывшего на должность начальника Мурманского областного управления НКВД (образовано в 1938 году). Он обнаружил преступную фальсификацию обвинительных материалов в следственном деле на В. И. Ионова, бывшего секретаря парткома Мончегорского никелевого комбината.
В. И. Ионов был арестован без санкции прокурора следователем Куликовым по подозрению в связи с троцкистами. Допрошенный с применением мер физического воздействия, Ионов оговорил себя и еще нескольких работников комбината. Затем он пытался передать на волю письмо А. А. Жданову, в котором выложил то, что с ним произошло. Письмо было перехвачено заместителем начальника управления Малининым, который вынудил арестованного "признаться", что письмо было написано с целью оклеветать следствие.
В 1939-1944 гг. все вышеперечисленные фальсификаторы дел были арестованы и осуждены. Суд над пятерыми из них состоялся в Мурманске. На нем присутствовали 63 свидетеля обвинения, в том числе многие пострадавшие.
Быцан Ф. И., бывший сотрудник Ленинградского У НКВД показал: "В Мурманск я прибыл вместе с бригадой, в которую входил начальник УНКВД Карпов и другие. Сразу после приезда Карпов поручил мне допрашивать бывшего секретаря окружкома Шамонина, обвинявшегося в принадлежности к молодежной организации в Мурманске. Шамонин виновным себя не признавал. Вошел Карпов... поставил Шамонина к стенке... после нанесения побоев Шамонину от него требовали признаться в связях с бухаринцами".
Сам потерпевший Шамонин в суде утверждал, что у него требовали показаний на прокурора, будто бы тот агитирует заключенных подавать жалобы Сталину. Письмо Сталину заключенные действительно писали и передали его через рабочих, ремонтировавших здание УНКВД.
"Когда следователь узнал, - продолжал Шамонин, - что я подавал заявления на имя Сталина и прокурора, в которых я описывал, как создавалась провокация, то он сказал, что я наивен, если полагаю, что Сталин ни о чем не знает. А письмо будет приобщено к делу как доказательство клеветы на следствие".
Фальсификаторы были приговорены к лагерям от 7 до 10 лет с конфискацией имущества и лишением всех спецзваний и прав.
Подвергавшиеся необоснованным репрессиям на Мурмане секретари окружкома А. И. Абрамов, А. П. Сорокин, Е. Г. Бабаченко, Э. М. Годильдиев; секретари райкомов и горкомов А. И. Михайлов, П. И. Архипов, И. Ф. Шатров, А. И. Ионов; комсомольские работники Ф. Ф. Шамонин, И. М. Кузгинов, В. П. Руденко; хозяйственники В. И. Кондриков, В. Б. Масян, Д. Н. Симонов и многие другие мурманчане, оказавшиеся жертвами ложных обвинений, были реабилитированы.
Этот суд имеет непреходящее значение для мурманских чекистов и всех северян. Он напоминает о темных временах сталинщины и о том, что и тогда находились люди, которые противостояли системе и восстанавливали справедливость. Правда, обходилось им это... Среди 20 тысяч репрессированных в стране чекистов есть и мурманчане: X. К. Лемендик, А. И. Резе, И. М. Мятта, А. И. Коц, Г. И. Жогло, Н. И. Гусев, Г. Н. Егоров, Айзенштадт и другие.
Христофор Карлович Лемендик, уроженец Ленинграда, латыш по национальности, с 1924 по 1934 гг. работал комендантом Особого отдела Балтфлота и Кронштадтской крепости, а затем Мурманского НКВД. В 1938 году был уволен из органов "за потворство" арестованным, а затем арестован своими же бывшими приятелями из числа руководящего состава окротдела НКВД и скоропалительно расстрелян по приговору особой "тройки".
Александр Иванович Резе, немец по национальности, ранее увольнявшийся из органов "за связи с подозреваемым отцом", был арестован на этот раз как "агент немецкой разведки".
Иван Михайлович Мятта, по национальности финн, окончил Комвуз в Ленинграде, был единственным переводчиком с финского языка в Мурманском окротделе. Репрессирован в 1938 году за то, что еще раньше действительно выпустил из-под ареста двух финнов "по недоказанности вины". Обвинен в саботаже операции против финнов, национализме и "моральном падении".
Абрам Иосифович Коц, коммунист с 1929 года, уволен из органов НКВД, арестован и расстрелян после исключения из партии за нежелание отречься от брата-троцкиста. За то же самое был уволен и
бывший начальник Ловозерского райотделения НКВД Н. И. Гусев. Г. И. Жогло - за сокрытие данных о раскулачивании отца.
Репрессированным чекистам часто вменялось в вину то, что они проявляли мягкотелость к "врагам народа", не понимали необходимости жестких мер в условиях обострения классовой борьбы. Начальнику Кировского райотделения НКВД С. Г. Новикову, например, на партийном собрании было предъявлено обвинение в том, что он самоустранился от расследования диверсии на АНОФ-1, из-за чего был осужден лишь один человек, а не все девять, арестованные им.
Были репрессированы некоторые пограничники. Один из них - тогдашний помощник начальника политчасти погранотдела НКВД Григорий Алексеевич Минаев.
Из книги "Госбезопасность - наш долг"
Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области