Информационный сайт JohnnyBeGood

 

…Мы выехали из города и расстелили карту. «Вот здесь стояли их батареи. — Олег Лось ткнул пальцем в Дудергофские высоты. — А перед ними мы, наша 109-я стрелковая дивизия. Справа Финский залив, слева Литовский канал. Мы прикрывали город с юга». Вскинутая голова с пышной седой копной, высок, сухощав и легконог — таков мой собеседник. Он знаменит своими сверхмарафонскими пробегами. Четырежды бегал Лось из Ленинграда в Москву, мерил километры от Волгограда до Ужгорода, от Ленинграда до Выборга, от Киева до Москвы. Лось — победитель последнего марафона на Дороге жизни. Он был сильнейшим среди ветеранов. В 48 лет Олег Юлианович, преподаватель высшей математики Электротехнического института имени Ульянова (Ленина), стал мастером спорта.

 

«А самой первой моей мечтой был пробег Пушкин—Ленинград, — говорит Лось. — Помню, восемь лет мне только исполнилось, стоял я на обочине булыжной мостовой, а мимо бежали спортсмены. И где-то среди них был мой старший брат Владимир. Увидел он меня, рукой махнул, а я за ним побежал, но скоро отстал, конечно. В 41-м году — мне уже 18 лет исполнилось — начал я готовиться к самому первому своему пробегу, он в октябре должен был состояться. Но в октябре не первый пробег был, а первый бой. И как раз неподалеку от шоссе Пушкин — Ленинград».

 

Я вспоминаю хронику обороны Ленинграда. Восьмого сентября замкнулось кольцо вокруг города. Весь сентябрь и октябрь немецкие армии штурмовали Ленинград. Они были так близко, что пикировщики долетали от своих аэродромов до Невского за три минуты. На крыше госпиталя сандружинницы нарисовали огромный красный крест. В тот же день немецкие асы всадили в эту крышу две полутонные бомбы — погибло четыреста раненых. Они не бомбили лишь гостиницу «Астория», потому что у каждого фашистского офицера лежало в кармане официальное приглашение на банкет в этом лучшем отеле города.

 

«Наша дивизия зарылась в окопы, — продолжает Лось. — Началась позиционная война. Дрались за махонькую высотку, потом за трамвайный вагон. Он несколько раз переходил из рук в руки. Страшнее пуль и снарядов был голод. Уже в ноябре я стал опухать. Но в городе было еще тяжелее: нам выдавали в день 100 граммов прекрасных довоенных черных сухарей и 300 граммов блокадного хлеба, а в городе норма —125 граммов хлеба и больше ничего».

 

Уже после снятия блокады было подсчитано, что в Ленинграде только от голода умерло 630 тысяч человек: больше, чем потеряли американцы и англичане за всю войну. «Наши позиции были в низине, а места кругом болотистые. Выроешь окоп и сидишь в нем по пояс в воде. Сутки сидишь, неделю, месяц. Это же надо выдержать! Кто-то встал и пошел со штыком наперевес на немцев. А тут пули свистят. «Ложись, — кричат ему, — убьют!» «Пусть убивают, сидеть так нет больше сил!» И убивали... Знаете, что спасло меня?

 

Послал комвзвода за боепитанием в Дачное. Это пять километров от наших окопов. Ребята доходили, винтовку таскали за штык, немногие могли уже этот путь проделать, тем более под огнем: все там простреливалось насквозь. Но я дополз и вернулся. Еле в себя пришел. На следующий день сам напросился; понял, что если не буду двигаться — погибну. И так каждый день десять километров, пять туда и пять обратно. Где ползком, где перебежками. Почувствовал, что живу». То, что позиционная война снижает мобильность солдат, известно давно. Наступательные операции, проведенные на некоторых участках Ленинградского фронта весной 1942 года, показали, что маневренность наших частей, пролежавших осень и зиму в обороне, резко упала. В поселке Кавголово была создана 36-я запасная дивизия, которая стала базой подготовки резервов и переподготовки действующих частей. С разных участков фронта в запасную дивизию было направлено более 100 заслуженных мастеров и мастеров спорта — лучших спортсменов Ленинграда. Под их руководством в течение 1942 и 1943 годов прошел спортивную переподготовку практически весь личный состав фронта.

 

Вот имена лишь нескольких инструкторов из 36-й дивизии: гимнаст О. Бормоткин, легкоатлеты Р. Люлько, В. Ухов, штангист Ю. Дуганов, футболисты Л. Кириллов, А. Фесенко, Л. Кравец, пловцы Н. Третьяков, И. Борисов.

 

С мая 1942 года в Ленинграде начали регулярно проводиться спортивные соревнования. Одно из самых ярких и драматических — комбинированная эстафета моряков-балтийцев. Десять этапов ее проходили по Васильевскому острову, Петроградской стороне, Невскому проспекту, Дворцовой площади, на шлюпках по Неве. Несколько раз спортсмены попадали под артиллерийский обстрел: город хорошо просматривался с Дудергофских высот. Обошлось без потерь. Лишь на последнем этапе — шлюпочном — несколько моряков были ранены: две лодки разбило снарядами. Но балтийцы финишировали вплавь... Восьмого сентября 1941 года, когда вокруг Ленинграда сомкнулось кольцо блокады, фашистские армии насчитывали здесь один миллион солдат и офицеров. Двадцать седьмого января 1944 года, когда гремел салют в честь города-героя и враг катился на запад, на фашистских кладбищах вокруг Ленинграда было около миллиона крестов. Почти все, кто пришел сюда поздним лётом сорок первого, нашли свою погибель...

 

Вот и Ладожское озеро — у берегов черная гладь, а дальше ледяное поле с уходящими к горизонту торосами. Дорога упирается в пологий пляж. Здесь машины съезжали на лед, «Здесь старт нашего марафона, — говорит Лось. — Каждый год в последнее воскресенье января взлетают зеленые ракеты, мы кричим «ура» и стартуем. Бежим по этой самой Дороге жизни».

 

Лось долго бродит по берегу, задумчиво поглядывает на Осиновецкий маяк, недоуменно качает головой. «Что вы ищите?» — спрашиваю я. «Не могу вспомнить, где меня несли. Так здесь все переменилось. Первый раз меня ранило в ногу как раз на Первое мая 42-го года. Но до отправки через Ладогу дело не дошло. Отлежался в госпитале на Охте и снова на передовую. Все лето как заколдованный — ни единой царапины, а в сентябре обе ноги перебило. Но везли меня сюда не по той дороге, где мы теперь бегаем, а поездом от Финляндского вокзала — железная дорога дублирует здесь шоссейную. Довезли до порта Осиновец и где-то примерно в этом месте перенесли на самоходную баржу. Бомбили ли? Нет, не бомбили. И страшно не было. Лежал себе в трюме и ни о чем не думал. После Ленинграда ничего уже не было страшно».

 

Навигация на Ладожском озере продолжалась до зимы. Моряки знали, что чем больше хлеба они перевезут от порта Кобона до порта Осиновец, тем больше ленинградцев спасут от голодной смерти. Непрерывным потоком шли через южную Ладогу катера, самоходные баржи, буксиры. Висели над ними «юнкерсы», били немецкие батареи из Шлиссельбурга, а суда шли день и ночь, связывая изможденный Ленинград с Большой землей. Лейтенант Василий Поджукевич, заслуженный мастер спорта, экс-чемпион страны по плаванию, в навигацию 1941 года водил самоходные баржи с хлебом, а в 1942 году — тендеры с боеприпасами и горючим. От Кобоны к Осиновцу — боеприпасы, обратно — детей, раненых и больных. На его глазах тяжелая бомба разнесла баржу со сказочным грузом — шоколадом для маленьких ленинградцев. Погода была ясная и безветренная. Сквозь восьмиметровую толщу воды виднелась на дне озера гора ящиков. Лейтенант Поджукевич разделся, взял в зубы конец троса и прыгнул.

 

Через четыре часа последний ящик был поднят на борт и доставлен в Осиновец. Сколько их сейчас, сорокалетних, спасенных тем шоколадом?

 

«Мы бежим от памятника «Разомкнутое кольцо» не к Ленинграду, а вправо, вдоль берега Ладоги, делаем здесь петлю, — рассказывает Лось. — Нет, не разорванное кольцо, а разомкнутое. Разорвали кольцо южнее, там прорвали блокаду — у Синявинских высот в сорок третьем. А здесь на Ладоге разомкнули, связали Ленинград со страной. Мы бежим вправо вдоль берега, где машины опускались на лед. Вот у подножия памятника на бетоне навечно отпечатки протекторов. Зеленые старые «Газы» знал весь Ленинград. Машины без дверок. Шоферы снимали их, чтобы успеть выпрыгнуть в случае чего. А случаев хватало. Самое тяжелое время было в ноябре сорок первого, когда навигация кончилась, а лед еще не был достаточно крепок, чтобы выдержать машины. Как раз тогда дневная норма была самой низкой — 125 граммов хлеба на человека. Потом движение наладилось, по льду проложили 60 автомобильных трасс. Стало полегче».

 

На этом шоссе, ведущем от Ладожского озера к Ленинграду, нет обычных километровых столбов. Через каждую тысячу метров стоят громадные серебристые плиты. На плитах всего два слова — «Дорога жизни», пятиконечная звезда и цифры очередного километра. Каждая плита как памятник тем, кто не добрался до следующей версты: здесь гибли на каждом километре — от бомб и снарядов, от голода и ран. Каждая плита как монумент надежды, возвращавшейся в великий город с очередной тяжело нагруженной машиной без дверцы...

 

«Петля замыкается у места старта, и дальше мы бежим вдоль этих плит. Добежал до одной, а от нее следующая уже не видна. Вообще трасса хорошая, удобная, транспорта почти совсем нет, только экскурсанты ездят. Правда, в январе на шоссе гололед. Но бежишь с особым чувством. Не могу сказать, что все время думаешь о том, что здесь было тогда. Нет, человек не может постоянно держать в голове воспоминания и мысли о такой трагедии. Что-то иное чувствуешь. Трепет и очищение — я бы так сказал. Это же святые километры. Здесь громко разговаривать не хочется». Навстречу мчатся монументы, стоящие на обочине шоссе, — памятник шоферам, памятник зенитчикам. Потом просто большой камень, на нем высечены слова Ольги Берггольц: «Еще не знали на земле страшней и радостней дороги». У камня — живые цветы... «Среди тех, кто бежал в нынешнем году марафон на 

 

Не так давно я видел фотографию. Весной сорок второго дети в порту Осиновец. Дети идут по трапу на баржу. Им лет по пять, по семь. Тепло одеты, за спинами мешочки. Идут парами, взявшись за руки. Лица очень серьезные и абсолютно спокойные. Не беспечные и не озабоченные, а... безразличные. Маленькие-маленькие старички.

 

Дорога на восток сохранила жизнь, но не могла вернуть детство.

 

Наша машина притормозила у необычного монумента — восемь белых плит распахнуты, как страницы книги. На каждой странице всего по одной коротенькой фразе, написанной детской рукой: «Женя умерла 28 декабря». «Умерла бабушка». «Лека умер 17 марта». «Умер дядя Леша», «13 мая умерла мама». «Савичевы умерли». «Умерли все», «Осталась одна Таня».

 

Это дневник Тани Савичевой. Таню вывезли по Дороге жизни на Большую землю. Но спасти девочку не удалось. Таня умерла... «Вот там финиш, — сказал Лось. — Видите впереди белый цветок из камня? Там финиширует наш марафон. У памятника «Цветок жизни». Вот он».

 

Памятник детям, погибшим в Ленинградской блокаде. Памятник тем, кто не знал юности и любви. Тем, кто не стал космонавтами, рабочими, чемпионами, великими артистами. На самом верху этого гордого трогательного цветка — круглая мальчишеская мордаха и слова: «Пусть всегда будет солнце»... Я просматриваю протокол последнего марафона на Дороге жизни, посвященного 30-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне.

 

Около 200 участников — мастера спорта, разрядники, новички. Начиная с №177 — ветераны, те, кому уже перевалило за 50. Право, список достоин того, чтобы привести его полностью.

 

№ 177. Вьюнов Юрий. Год рождения 1920-й. Ленинград, «Спартак». Ветеран войны, дрался на Ленинградском фронте. Воинское звание — рядовой. Ныне он работает электриком на трикотажной фабрике «Красное знамя».

 

№ 178. Стахеев Лев. Год рождения — 1917-й. Ленинград, «Зенит». Участник обороны Ленинграда и прорыва блокады. Воинское звание — старший сержант. Инженер. № 179. Павлинов Федор. Год рождения — 1922-й. Мурманск, «Труд». Участник обороны Ленинграда. Воинское звание — младший лейтенант. Имеет четыре пулевых ранения. В настоящее время работает слесарем-судоремонтником.

 

№ 180. Адамчик Николай. Год рождения — 1909-й. Город Луненец Брестской области, «Урожай». Бывший партизан, ныне — директор стадиона.

 

№ 181. Стригалев Богдан. 1918-й. Ленинград, «Локомотив». Участник финской и Великой Отечественной войн. Воинское звание — старшина. Художник.

 

№ 182. Проценко Иван. 1918-й. Ленинград, «Спартак». Капитан запаса, имеет три ранения. Следователь транспортного отдела милиции.

 

№ 183. Ильин Владимир. 1916-й. Ленинград, «Спартак». Участник обороны Ленинграда. Воинское звание — ефрейтор. Ведущий инженер.

 

№ 187. Музыкантов Михаил. 1917-й. Ленинград, «Спартак». Ветеран войны. Воинское звание — старшина. Работает учителем химии в школе.

 

№ 189. Бородин Борис. 1911-й. Ленинград, «Спартак». Участник Великой Отечественной войны. Воинское звание — майор медицинской службы. В настоящее время работает хирургом.

 

№ 190. Попов Владимир. 1913-й. Ленинград, «Спартак». Подполковник запаса, кавалер орденов Красного Знамени и Красной Звезды. Инженер. На последнем марафоне В. Попову был вручен специальный приз — «За мужество». Этим кубком был отмечен не только хороший результат ветерана (1:35.40), но и весь его спортивный путь. Бегом В. И. Попов начал заниматься четыре года назад, будучи постоянным пациентом врачей-кардиологов. В качестве лечебного средства ему порекомендовали использовать легкий бег. Состояние В. И. Попова улучшилось довольно быстро. И вот сейчас, в возрасте 62 лет, бывший «предынфарктник» пробежал 20 км за полтора часа!! № 191. Фоменко Лев. 1910-й. Ленинград, «Спартак». Воинское звание — инженер-капитан. Профессор, доктор физико-математических наук.

 

№ 192. Лось Олег. 1923-й. Ленинград, «Спартак». Участник обороны Ленинграда. Воинское звание — лейтенант. Пять ранений. Старший преподаватель высшей математики. № 193. Берман Самуил. 1916-й. Ленинград, «Спартак». Ветеран войны. Воинское звание — лейтенант. Инженер.

 

№ 194. Храповицкий Александр. 1919-й. Мурманск, «Труд». Ветеран войны: старший матрос одного из кораблей Северного флота. Начальник конструкторского бюро Мурманского морского порта. №195. Катайцев Дмитрий. 1925-й. Ленинград, «Динамо». Воинское звание — старшина. В настоящее время — командир отделения пожарной части.

 

№ 196.Чайковский Георгий. 1913-й. Николаев, «Авангард». Воинское звание — лейтенант. Тренер, инструктор физкультуры спортивного клуба «Судостроитель».

 

О Георгии Всеволодовиче Чайковском следует рассказать несколько подробнее. Бегом он увлекся в предвоенные годы. Но мастером спорта стал только после войны. Особенно серьёзно тренируется ветеран спорта в последние годы. И это сказывается на его результатах. В пробеге на Дороге жизни он победил с большим отрывом, показав отличный результат —1:15.06. И это в 63-летнем возрасте! Впрочем, Георгий Всеволодович нередко успешно состязается с молодыми стайерами и марафонцами.

 

Осенью 1941 года ставка Гитлера издала секретную директиву: «Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли, а капитуляцию жителей не принимать. После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населенного пункта».

 

Но вот он перед нами — красавец Ленинград. Вот они — несгибаемые ленинградцы. 30 лет назад эти люди сняли выгоревшие гимнастерки, в заветные шкатулки были спрятаны ордена и медали. Сейчас они — слесарь и инженер, профессор и хирург, токарь и учитель, строитель и художник — на трудовой вахте. Сегодня, как и вчера, они остаются на передовой! В ратном и трудовом подвиге этих людей не последнее место занимает спорт, который дает им бодрость и здоровье.