RSS

Информационный сайт JohnnyBeGood

{mainv}
Расскажи что-нибудь удивительное
Спорт
Татьяна Любецкая
С давних пор существует этот литературный прием: автор собирает своих героев в уютной гостиной, и, расположившись у камина (камин обязателен), они начинают рассказывать друг другу всякие удивительные истории.
Я рискнула воспользоваться этим испытанным приемом и пригласила к камину своих друзей-фехтовальщиков — уж кто-кто, а фехтовальщик будет убедительно выглядеть в любой ситуации. Кто же принял мое приглашение?
Знаменитый тренер, один из основоположников советской школы фехтования, Виталий Андреевич Аркадьев, не знающий соперников по количеству учеников — чемпионов Советского Союза, мира и Олимпийских игр.
Многократный чемпион мира и Олимпийских игр Владимир Назлымов — наш самый элегантный фехтовальщик. Назлымов — один из главных претендентов на олимпийскую медаль в Монреале. Володя избран комсоргом сборной команды страны по фехтованию.
Вправе рассчитывать на успех в Канаде и Виктор Сидяк. Как и Назлымов, он многократный чемпион мира и Олимпийских игр. Сидяка отличает ненасытная жажда победы: если вцепится, то, как говорится, уже не отпустит.
И, наконец, чемпионка страны Валя Сидорова. Ее быстрота, атлетизм и смелость в сочетании с тончайшей техникой — все это дает основание уже в ближайшем будущем ждать от нее наивысших результатов.
Мне вспоминается сейчас одна история, услышанная мною много лет назад от моего первого учителя фехтования Петра Антоновича Заковорота,— начал Виталий Андреевич.— Я тогда учился в гимнастическо-фехтовальной школе Петроградского военного округа. Методика преподавания в школе была допотопной. Никаких боев, только статика и выдержки в разных позах — в общем, скука ужасная. Единственным преподавателем, вызывавшим у нас симпатию, был Заковорот. Из рядовых царской армии, один из сильнейших дореволюционных фехтовальщиков, Петр Антонович держался с нами просто и частенько, заметив нашу усталость, усаживал нас на гимнастические скамейки и рассказывал всякие истории.
Помню, однажды он рассказал о дуэли, состоявшейся между слушателями школы за несколько лет до революции. По его мнению, то была последняя в России дуэль...
Ротмистр и поручик ухаживали за одной девушкой. Она была в меру хороша и не в меру кокетлива. Такова тривиальная причина ссоры, которая завершилась так: поручик заявил ротмистру нечто вроде того, что «двоим нам тесно на одной земле». Ротмистр спокойно ответил: «Что вы, господин поручик, вот вы стоите рядом со мной, а я ничего, кроме пустоты, не ощущаю». «Что? — закричал поручик,— оскорблять?! Я требую сатисфакции!»
Приняв вызов, ротмистр поспешил к инструктору по фехтованию, коим был наш Петр Антонович Заковорот. «Выручайте,— взволнованно проговорил ротмистр,— мне завтра драться на дуэли!» «На чем?» «На дуэли». «Да ведь вы никогда не держали сабли!» «В том-то и дело. А поручик, вы знаете, хороший фехтовальщик. Мне бы надо как-нибудь быстро подучиться».
Петр Антонович покачал головой и решительно произнес: «Это невозможно, отказывайтесь, вас от этого не убудет». «Да что вы! Будь они прокляты, эти традиции! Я понимаю, глупо быть проколотым надутым дураком, но я должен драться!» «Так вы говорите, драться уже завтра?»
И тут Петр Антонович, этот блестящий мастер фехтования, встал в такую «боевую» позу, за которую выгнал бы из зала любого своего ученика, и сказал: «Вот так, согнитесь в три погибели, как горбун с тяжелой ношей, саблю выставьте вперед, к самому лицу противника, бешено ею вертите и наступайте! Непрерывно наступайте, шагая и прыгая самым обычным способом... Я хочу сказать: никакой фехтовальной стойки!»
Ротмистр стал имитировать учителя, а тот, надев фехтовальную маску и изображая собой его соперника, отступал в классической боевой позиции. На следующее утро в глухом уголке пригородного парка произошла дуэль. Укрытые в кустах, стояли две кареты. Арбитр, врач и секунданты в цилиндрах были мрачны, ожидая вместо поединка убийство, так как фехтовальная виртуозность поручика была общеизвестна.
Но вот арбитр напомнил правила дуэли и скомандовал: «АПе!» Старательно приняв ту позицию горбуна, ротмистр сразу же ринулся в наступление. Поручик, увидя нечто невообразимое и непонятное с точки зрения фехтовального искусства, опешил и начал пятиться. А еще через мгновение, швырнув саблю на землю, он обеими руками схватился за подбородок. Подбежал врач: «Господа, рана серьезна! Подбородок рассечен до кости!»
Так завершилась последняя на Руси дуэль.
Этот рассказ напомнил мне один удивительный случай, происшедший со мной двенадцать лет назад,— сказал Володя Назлымов.— Нет, нет, в дуэли мне участвовать не приходилось... Но вот что случилось однажды...
Я тогда еще выступал за юношескую сборную. И мое правило — тренироваться и выступать как можно больше — побудило меня в ту осень участвовать в открытом первенстве Азербайджана. До финала я добрался без труда, но там один бой проиграл. С таким же результатом финал закончил и бакинец Александр Страшкин, и между нами был назначен перебой.
Мы с Сашей были давними друзьями по молодежной сборной, на многих соревнованиях выступали вместе, не раз дрались между собой. Но в тот день... Не то, чтобы мне не хотелось с ним драться, но не было того всесметающего настроя на победу, а если уж совсем точно, то не хотелось мне у него выигрывать тот перебой. Он был мой товарищ, и это было первенство его республики.
На разных концах помоста мы готовились к решающему поединку, и вот тут-то и подошли ко мне те двое. Подошли вплотную, и один из них тихо, но внятно произнес: «Выиграешь — убьем».
Совсем рядом были мои друзья, болельщики, тренеры. Но эти двое словно отгородили меня от всех.
Потом они отошли, а в висках у меня все стучало: «Выиграешь — убьем», «Выиграешь — убьем». Страх? Нет, мне не было страшно. Но в голове туманилось от гнева, от стыда, от... Я толком сам не знал, от чего. Эти двое, наверное, приняли меня за хлюпика, если взялись запугивать. Или они не знали, что я из Дагестана? «Выиграешь — убьем» — эта фраза стала для меня словно допинг. И теперь я точно знал, что хочу выиграть. Во что бы то ни стало. Иначе теперь мне было просто нельзя.
До начала боя оставалось всего несколько минут, может быть, мгновений, и тогда я стал искать их глазами, чтобы «завести» себя еще больше. Я знал, один их вид удесятерит мои силы. Но их не было видно, хотя я чувствовал, что они где-то здесь, в зале. И вот уже арбитр вызывает на помост: «Назлымов — Страшкин». Не успел судья скомандовать начало боя, как я сразу же стал изо всех сил теснить своего противника, не давая ему опомниться и не уступая ни пяди дорожки. Мне потом говорили, что трудно было узнать меня в том бою. Все спрашивали, куда девалась моя игровая манера? А мне было не до игры и даже не до фехтования. Остался лишь бешеный натиск и какое-то злое стремление наносить удары. Все были очень удивлены, и больше всех, конечно, Шурик. Он ведь ничего не знал: я не рассказал ему об этой угрозе ни до, ни после боя. Я считал: сказать — значит, струсить и просить о помощи, а я был уверен, что в состоянии справиться с теми двумя сам. К тому же мне не хотелось, чтобы он испытывал неловкость, не хотелось его расстраивать. Ведь на Кавказе гостеприимство — святой закон. Тот перебой я выиграл со счетом 5:3 и, сорвав маску, стал глазами искать их, но не нашел. Я каждую минуту ждал их появления и когда с крепко зажатой саблей в руке шел в раздевалку, и когда переодевался, и даже под душем. Но их все не было. Переодевшись и собрав чехол, одну саблю я не зачехлил. Друзья поинтересовались, в чем дело, и когда я им рассказал, все они тоже вооружились саблями, и вот так, «с шашками наголо», мы и вышли из зала в густой сумрак осеннего вечера.
Шли с обнаженными саблями до самой гостиницы. Но те двое так и не появились. Ребята радовались такой развязке и уже смеялись над всем этим, но я... я чувствовал разочарование...
А вот со мной никогда ничего необычного не случалось,— сказал Виктор Сидяк,— разве что...
На чемпионате мира в Венгрии в прошлом году в командном турнире (за выход в полуфинал) жребий свел нас с американцами. Встреча как встреча. Но именно в этот самый момент происходила стыковка «Союза» и «Аполлона».
После каждого боя, наспех сорвав маску и бросив оружие, мы бежали в оружейную мастерскую, где стоял телевизор, и смотрели репортаж из космоса. Собственно, спешили к телевизору не только мы; участники всех команд в любую свободную минуту подбегали к телевизору. Но они были лишь зрителями. На нас же и на американцев смотрели как на героев дня. Мы примерно так себя и чувствовали. Но фехтовать с американцами в тот момент нам было не так уж просто, хотя мы и считались сильнее. На нашем помосте царила приподнятая дружеская атмосфера, а тут надо было драться и выигрывать. По существу, ту встречу судили не судьи, а мы сами, так как, получив туше, мы сразу признавались и даже спорные удары старались брать на себя.
Репортаж из космоса еще продолжался, когда мы выиграли эту встречу и вышли в полуфинал. Но той радости, какую мы испытали бы, выиграв у американцев в другое время, у нас не было...
Настал черед Вали Сидоровой, и вот что она рассказала:
— Я всегда могу сказать наперед, позвонит мне человек, который мне нравится, или же нет, и очень остро чувствую на расстоянии, если кто-нибудь из близких нуждается во мне.
Однажды, находясь на сборах в Сухуми, я вдруг безо всяких видимых причин стала ощущать какое-то смутное беспокойство, чувствую, меня тянет куда-то, душа моя мечется. Совершенно безотчетно, просто так, я позвонила домой, в Москву, и тут выяснилось, что мое присутствие дома необходимо и вот уже два дня до меня тщетно пытаются дозвониться...
Вы не поверите, но я всегда предчувствую и как выступлю на соревнованиях и даже место свое приблизительно в и ж у...
За неделю до прошлогоднего чемпионата мира в Венгрии я узнала, что выйду на этом чемпионате в финал, но займу невысокое место.
Я тогда решила, что это не так уж плохо, может быть, даже просто отлично. Главное — попасть в финал, а там уж можно будет и побороться. В конце концов могу же я и ошибиться (на несколько мест). В общем, главное — финал.
Начиная чемпионат, я чувствовала себя просто блестяще. Вела бои раскованно, уверенно, легко и порой даже весело. Все предварительные ступени прошла, словно с горки съехала. Что и говорить, к этому чемпионату я была готова, как никогда. И вот финал. В финале из наших, кроме меня, была Ольга Князева. Как вы знаете, по правилам первые бои проводят между своими. 2 : 0 повела в нашем бою Оля, но даже такое качало не смутило и не расстроило меня, и, сумев переломить бой, я выиграла его, а затем подряд взяла еще два боя, в том числе и у румынки Шталь. До золотой медали было уже не так далеко... Но, забегая вперед, скажу, что чемпионкой мира все же станет Шталь, а я не выиграю больше ни одного боя и моим местом будет четвертое...
После боя с румынкой меня стало томить предчувствие, что мне не выбраться из предначертанных рамок. Тогда я начала уговаривать себя, что мне просто душно, жарко здесь, в зале, и вышла на улицу.
Было девять часов вечера, звезды над головой, и ни души кругом. Я легла на мраморные ступени зала и прислонилась к ним щекой. Но холод мрамора не отогнал то предчувствие. Я продолжала разубеждать себя — и тут меня позвали на дорожку, на бой с венгеркой Бобиш. У чемпионки мира семьдесят четвертого года Ильдико Бобиш я чаще всего выигрываю. Не хотелось уступать и на этот раз. Я делала вроде бы все, что нужно, а выходило невпопад, не вовремя — я безнадежно утеряла ритм, дистанцию и проиграла со счетом 4 : 2. В голове мелькнуло: то самое сбывается. И все же я твердо решила перебороть себя. Оставался последний бой — с самой слабой участницей финала, полькой, которая к тому же сильно повредила ногу. Если я у нее выиграю, то будет перебой за золотую медаль со Шталь, если нет... Но об этом мне думать не хотелось.
Отдыхая перед этим решающим для меня боем, я старалась четко проанализировать фехтовальные достоинства и недостатки польки и мысленно построить свой бой с ней. Казалось, все было ясно и не слишком сложно.
И вот нас вызвали на помост. Едва судья скомандовал начало боя, я сразу «завязала» рапиру польки мощным захватом и, не дав ей опомниться, нанесла туше в грудь: 1 : 0. А потом стало твориться что-то невероятное. Я ошибалась во всем, что бы ни делала. Словно на глаза мне набросили покрывало, и, ничего не видя, я не могла соотнести свои движения с действиями противницы. Я была как в тумане и осознала, что бой закончился и что выиграла полька, только когда она пожала мне руку и судья объявил результат.
А потом были командные соревнования, наша команда выиграла золотые медали, и в этом была и моя заслуга — наконец-то я реализовала свои нерастраченные силы!
Закончив свой рассказ, Валя сделала небольшую паузу и добавила:
— Мое последнее предчувствие меня вполне устраивает — я знаю, что выиграю Олимпийские игры, вот только не знаю, какие...

Журнал «Юность» № 7 июль 1976 г.
 

Похожие новости:


Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Каталог статей, Мои статьи | Просмотров: 3621 | Автор: JohnGonzo | Дата: 3-02-2012, 12:34 | Комментариев (0) |
Информация
Комментировать статьи на нашем сайте возможно только в течении 1 дней со дня публикации.