RSS

Информационный сайт JohnnyBeGood

{mainv}
30-е... ОГПУ... НКВД... КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ... часть 2
При сворачивании нэпа и переходе страны к форсированной индустриализации и коллективизации основные силы и средства ОГПУ все чаще стали привлекаться для решения внутренних задач, не свойственных разведке и контрразведке. ОГПУ использовали в качестве эффективного инструмента, обеспечивающего процесс насильственной трансформации общества. От органов госбезопасности требовалось одно - слепое и механическое исполнение приказов. Но прежде чем запустить в действие «обнаженный меч пролетариата», по определению И. В. Сталина, необходимо было провести внутреннюю чистку спецслужб.

Внутри аппарата ОГПУ пошел сложный и противоречивый процесс вымывания опытных кадров чекистов, в первую очередь тех, кто по своим социально-психологическим и нравственным качествам не вписывался в новые реалии.

По предложению Сталина, в августе 1931 года было принято жесткое решение: разогнать группу «гнилых либералов» в руководстве «меча и щита революции», не останавливаясь перед увольнением тех, чья работа вела якобы к «расшатыванию железной чекистской дисциплины и ослаблению бдительности органов ОГПУ».

В основе внутреннего конфликта лежали разные подходы к оперативной и следственной практике в органах ОГПУ. Группа «оппозиционеров» считала, что в основе повышения эффективности мер по выявлению и предупреждению преступлений лежит прежде всего кропотливая оперативная работа, и выступала против выпячивания порочного принципа «арестуем, а потом разберемся...».

Таких «несогласных» либо удаляли из органов, либо, под благовидным предлогом переводили на периферию. Со стандартной формулировкой «за принадлежность и связи с контрреволюционерами, троцкистами, правыми, националистами, за предательство и шпионаж» из органов был изгнан 1361 сотрудник, из которых 884 арестованы. На их место приходили другие - люди, не имевшие достаточного жизненного опыта, навыков оперативной и следственной работы, но зато четко усвоившие, как надо действовать, чтобы продвигаться по служебной лестнице.

В ногу со всей страной шагало и Заполярье. Почти все сотрудники Мурманского НКВД того периода имели лишь начальное образование, большинство не отличалось и общей культурой. Почетный гражданин города Мурманска Семен Иванович Кулешов, возглавлявший во время Великой Отечественной войны парткомиссию 10-й гвардейской дивизии, о работниках такого типа, вспоминал так: «Для них главное, чтоб список был побольше - глядишь, и наградят за раскрытие крупного заговора». В 1938 году Семену Кулешову тоже довелось быть в тех самых списках в числе «врагов народа».

Масштабы репрессий в отношении «классово-враждебных» лиц начали расти как снежный ком.

Основные ориентиры, конечно, определялись партийными лидерами. В первую очередь, И. В. Сталиным, и его инициативы поддерживались и встречались с одобрением. В 1932 году, например, руководитель ленинградских большевиков СМ. Киров на юбилейном собрании сотрудников областного ГПУ давал следующие наставления: «Надо прямо сказать, что ЧК - ГПУ это орган, призванный карать, а если попросту изобразить это дело, не только карать, а карать по-настоящему, чтобы на том свете был заметен прирост населения благодаря деятельности нашего ГПУ».

Однако карательные, репрессивные меры только усугубляли деформации в развитии народного хозяйства страны. «Чрезвычайщина», превратившаяся в метод построения нового общества, встречала все большее противодействие и среди населения, и в партийно-государственном аппарате.

Решение назревающей проблемы было найдено, и абсолютно в духе времени. И. В. Сталин объяснил причины общественных противоречий и кризисных явлений в экономике происками все тех же «классовых врагов». А «засели» они везде и всюду, без устали саботируя, вредя и учиняя заговоры.

Они «вставляли палки...» и «лили воду на мельницы...». К идейным противникам были отнесены в первую очередь священнослужители, ученые, профессура, военные, инженеры, зажиточные крестьяне...

Индустриальный рывок тяжело отразился на положении крестьянских хозяйств. Ломка сложившихся в деревне форм хозяйствования вызвала серьезные трудности в развитии аграрного сектора.

Среднегодовое производство зерна снизилось, на 40 -50 % уменьшилось поголовье скота. Это было прямым следствием насильственного создания колхозов и неумелого руководства присланных в них председателей.

Принятый в марте 1930 года Примерный устав сельскохозяйственной артели провозглашал принцип добровольности вхождения в колхоз, определял порядок объединения и объем обобществляемых средств производства. Но на практике эти положения повсеместно нарушались, что вызывало недовольство и сопротивление крестьян.

О происходящем в крае Мурманский окружной отдел ОГПУ регулярно информировал свои вышестоящие и партийные органы: «В Тюва-Губе в день торга на распродаже кулацкого имущества за неуплату налогов жители кричали: «Нас грабят, разоряют! Царя прогнали - власть хуже царской! Советская власть грабит крестьян!» «В деревне Чаваньга на собрании, посвященном женскому дню, пьяный подкулачник кричал: «Кулаки вам покажут, как надо жить, они заткнут глотку коммунистам и колхозникам...». Затем нанес побои представителю райкома партии...».

Подобное происходило в Ура-Губе, Белокаменке и других местах Кольского полуострова. Но вместе с тем сообщалось: «В работе по проведению коллективизации на участке отмечается ряд перегибов и извращений, грубого и высокомерного обращения с середняцко-бедняцкой массой, неумение толково разъяснять значение мероприятий по колхозному строительству».

В Понойском районе освободили от должностей секретаря райкома ВКП(б) и председателя райисполкома за то, что они «.. .пропустили мимо своих ушей антиколхозную агитацию, проводившуюся четырьмя арестованными рыбаками». Окружком ОГПУ направил их дела на рассмотрение «тройки» ОГПУ с предложением лишить обвиняемых свободы сроком на пять лет с выселением их семей на апатитовые разработки, как было записано в решении собрания селян.

Однако «тройка» приговорила всех их к лишению свободы на год условно, освободила из-под стражи и отказалась пересмотреть дела в сторону усиления наказания. Об этом докладывал начальник Мурманского окружного отделения А. Н. Космачев и просил указания: «Как вести борьбу со всеми видами проявления классовой борьбы кулачества в условиях Мурманского округа, в частности по аналогичным делам?».

Официального ответа на этот вопрос не обнаружено, но на проходившем совещании райуполномоченных ОГПУ А. Н. Космачев дал такую установку: «В отношении антисоветского элемента из среды бедноты и середнячества нужно применять широкую профилактику, завоевывая присущий нашим органам авторитет. Эти меры надо проводить самым наиосторожнейшим образом, чтобы, с одной стороны, было видно, что ОГПУ - это орган диктатуры пролетариата, суровый и беспощадный, и с другой стороны, чтобы не было бездушного и грубого отношения к людям». Также от райуполномоченных требовалась «.. .четкая и своевременная политическая информация».

Результаты реагирования на такую информацию известны. На стройки Заполярья прибывали все новые и новые эшелоны с заключенными и семьями кулаков, высланных из разных областей страны. Своих раскулаченных высылали на Алтай и в другие отдаленные места Сибири.

Вслед за раскулачиванием были проведены репрессивные меры в отношении городского населения. В категорию «врагов народа» попали многие ответственные работники наркоматов, Госплана, ВСНХ, командных кадров Красной Армии, и конечно, «враги» постоянно изыскивались и в самих органах ОГПУ.

Расширение масштабов репрессий сопровождалось нарушением законности. ЦИК СССР принял несколько постановлений, ставших основой проводимых беззаконий. Устанавливался новый порядок ведения дел о террористических актах. Их рассмотрение проводилось в десятидневный срок без участия защиты и обвинения. Создавалось особое совещание - внесудебный орган в системе госбезопасности. Их решения об основаниях и мерах репрессий не подлежали контролю. На таком же принципе строили свою работу и другие внесудебные неконституционные органы - «тройки» и «двойки» НКВД. Происходило ужесточение карательной политики и, как следствие, расширение внесудебных полномочий органов безопасности.

В тот же период особо усиливалось и ужесточалось государственное регулирование деятельности религиозных объединений.

                                                                                * * *

Не взирая на то, что к началу 30-х годов практически все религиозные организации объявили о своей лояльности к новому строю, в феврале 1930 года ЦИК и СНК приняли постановление «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений». Началась разработка союзного закона о религиозных культах. В обсуждении его проекта самое непосредственное участие приняло и ведомство, осуществляющее «церковную политику», - НКВД.

Весной 1930 года Президиум ВНИК РСФСР принял постановление «О религиозных объединениях».

Вводится запрет на хозяйственную и благотворительную работу общин, на преподавание религиозных вероучений во всех учебных заведениях. Для связи с религиозными организациями создается комиссия по вопросам культа при ВЦИК. В нее вошли представители наркоматов юстиции, внутренних дел, просвещения, ОГПУ. Атеистическая работа была провозглашена важнейшим участком классовой борьбы. Борьба с религией объявлялась борьбой за социализм. Церковнослужители попали в разряд врагов нового социалистического строя, а значит «врагов народа»...

Повсеместно усилилась пропагандистская кампания с разъяснением населению «несостоятельности» религиозных вероучений. Центром атеистической пропаганды являлся «Союз воинствующих безбожников». Союз многотысячными тиражами издавал газеты и журналы, такие как «Антирелигиозник», «Воинствующий атеизм», «Юные безбожники» и др. Создавались антирелигиозные музеи, организовывались курсы для пропагандистов атеизма.

Общегосударственная антицерковная политика нашла свое отражение и на Кольском Севере, хотя, безусловно, и со своими особенностями. Несмотря на то, что здесь также была развернута широкая антирелигиозная пропаганда, население края на нее практически не реагировало. И все-таки, в 1925 году в Мурманске был создан «Союз безбожников», который распространял свою деятельность на всю губернию. Однако даже на окружную конференцию, проходившую в 1929 году, из 500 городских и 300 деревенских безбожников прибыло лишь 25 человек.

В полной мере воплотить свои планы безбожникам Кольского полуострова мешали верующие и их духовные наставники.

В газетной статье «На антирелигиозном фронте» подробнейшим образом обговаривались недочёты безбожников края: «Работники бюро ячеек союза безбожников совершенно не чувствуют себя ответственными за порученную им работу, кое-как проводя антирелигиозную пропаганду исключительно от случая к случаю - от Пасхи до Рождества. Существуют уголки безбожников, но никакой действенной работы в них не ведется... Клубы также не ведут систематической работы в этой отрасли...».

Показателем низкой эффективности антирелигиозной пропаганды служит и письмо некоего И. Познарева, в котором отмечается: «...церковники, воспользовавшись «замершей работой СВБ» (союза воинствующих безбожников), развернули активную работу по ремонту храма, при этом организовали сбор пожертвований на данное дело в Коле и Мурманске. С окончанием ремонта усилился приток верующих, особенно в праздничные дни...». Возмущало автора и то, что некоторые комсомольцы принимают участие в праздновании Рождества.

Волна закрытий храмов прокатилась по приходам в тридцатые годы. В феврале 1931 года под предлогом того, что невозможно содержать церковь силами религиозной общины, была закрыта Крестовоздвиженская церковь в селе Поной и переделана под избу-читальню. В том же году стали оформляться бумаги на закрытие церкви в селе Полярном (Александровске). Ее предполагалось переоборудовать под детскую площадку и клуб физкультуры, но позже в ней был устроен обычный клуб. В марте 1931 года по решению Мурманского окрисполкома была закрыта часовня в Коле, что вызвало негодование в среде верующих. Свое требование сохранить часовню коляне мотивировали тем, что она является памятником старины (XV век), имеющим историческое значение, отмечая, что два года тому назад представители реставрационного отдела Ленинградского художественного музея иконописи данную часовню признали редкой ценной стариной. Однако Кольский РИК здание изъял, правда, имущество церкви при этом не пострадало - его передали группе верующих Кольского собора. Часовню позднее переделали под аптечный ларек.

В 1933 году состоялся самовольный осмотр имущества Троицкой кладбищенской церкви, а спустя два года ее переоборудовали под дом пионеров. Этим закрытием заканчивается первая волна изъятия у Церкви молитвенных зданий на Кольском Севере.

Характеризуя религиозную обстановку в крае, нельзя обойти конфликты, возникавшие между общинами верующих и местными властями. На Кольском Севере они связаны с незаконным закрытием молитвенных зданий. Так, при закрытии храма в селе Териберка в 1936 году верующие выразили свое несогласие с решением и трижды (!) направляли жалобы в Ленинградский облисполком. Когда не помогло и это, верующие написали письмо в Постоянную комиссию по вопросам культов при Президиуме ВЦИК СССР. Однако она вопрос признала закрытым ввиду того, что своевременных обжалований не поступало! Решение Комиссия вынесла в декабре, а жалобы в Леноблисполком поступали еще в мае и в июне, но, видимо, это и было признано несвоевременностью...

Далее вторая волна окончательно смела действующие храмы на Кольской земле.

В марте 1937 года в селе Пялица под медпункт отдали церковь Святителя Николая Чудотворца, в сентябре 1937 года закрыли церковь Михаила Архангела в Чаваньге, отдав ее под клуб и избу-читальню, в ноябре 1937 года закрыли часовню Петра и Павла в Варзино. В 1938 году переоборудовали под клуб церковь в Иоканьге, осенью 1938 года была закрыта церковь Воскресения Христова в селе Умба, здание которой стало использоваться под колхозный дом культуры, в июле 1938 году Богоявленская церковь села Ловозеро также превратилась в районный клуб. Позже прекратили существование обе церкви в Кандалакше. В том же 1938 году отняли у верующих Благовещенский собор в Коле. Его закрытие напрямую связано с арестом настоятеля и желанием властей покончить с самым серьезным религиозным центром Кольского Севера.

Во всей Ленинградской области Мурманский округ поражает количеством закрытых храмов. Огромный по площади край в новое десятилетие вступил фактически без единой действующей церкви...             

                                                                      * * *



Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области

Похожие новости:


Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Информация
Комментировать статьи на нашем сайте возможно только в течении 1 дней со дня публикации.