* * *
Страшно и кроваво начинался XX век для нашей Родины, нашего Русского Севера. Радикальный, революционный путь, наверное, не мог быть иным. Неистовое отречение от «старого мира», слом, разрушение, и как результат - неисчислимые беды и неисчислимые жертвы. История не имеет сослагательного наклонения, и было то, что было. Но как важно знать и помнить свою историю, именно свою, а не придуманную некими
заокеанскими доброхотами. Невозможно переоценить важность этих знаний для становления еще не обретших собственного стержня юных поколений. Наступивший XXI век также начался с реформ и преобразований. И вновь произошло обесценивание дорогих для прошлых поколений символов, идей, концепций, идеалов, и вновь отречение наполнило нашу жизнь неисчислимыми бедами. И вновь мы просим помощи у «заграницы»...
Давайте же посмотрим, как это было тогда.
Одной из основных проблем Северной области была финансовая. Русские власти и союзники нуждались в надежной и твердой валюте. 11 ноября 1918 года было издано постановление об учреждении Государственной Эмиссионной Кассы в составе назначенных 4-х членов и англичанина - председателя Э. М. Харвоя. Займы были гарантированны лесными ресурсами Северной России. В результате проведенного мероприятия начался процесс обесценивания других денежных знаков в отношении «северных рублей», что особо отразилось на
положении малоимущих слоев населения.
Интервенты организовали колониальный грабеж края. Из Англии вывозилось большое количество военных припасов, снаряжения, обмундирования, продовольствия для армии. Белые же с переброской товаров испытывали много трудностей, так как зимой водный путь не работал, а железная дорога проходила только от Архангельска до Обозерской. По этой причине население было привлечено к гужевой повинности. Лошади сгонялись из местностей, находящихся за 250-300 верст от сборных пунктов, причем брались на неопределенный срок. Очень часто у ямщиков не хватало хлеба для себя и фуража для лошади. Зимой в 35-градусные морозы им, голодным и холодным, приходилось проводить целые сутки под открытым небом. Ямщиков избивали, а за малейшее сопротивление - расстреливали. Англо-французские солдаты в большинстве случаев ездили в разведку на лошадях.
Встречая обоз, они тут же забирали лучших лошадей. Английские солдаты называли русских не иначе как «русская свинья».
В ночь с 26 на 27 января 1919 года, как сообщала газета «На борьбу...», в селе Шеговары белогвардейцы разграбили лавку общества потребителей. Приказчика, который начал сопротивляться, избили, а лавку подожгли, к тому же было сожжено здание высшего начального училища со всеми книгами, имуществом учителей, здание сельского училища и т.д.
Интервенты не гнушались ничем: пенькой, кожей, сеном, пушниной, льном... Они забирали культурные ценности - картины, книги, иконы, музыкальные инструменты; разоряли рыбные промыслы, угоняли рыболовные суда. С первых же дней приезда в Архангельск американцы и англичане организовали вывоз ценностей за границу. Так, в 1918 году захватили с грузом 57 больших пароходов и 4 парусника в союзнические страны и 14 пароходов и 132 парусника - в Норвегию. По данным таможни, со 2 августа по 31 декабря 1918 года из Архангельска вывезено 6 968 035 пудов различных грузов. В 1919 году - 4 281 015 пудов.
Архангельско-Беломорское управление государственного треста «Северлес» сообщает об убытках, нанесенных интервенцией за период с августа 1918 года по февраль 1920 года: посевная площадь края сократилась более чем на 20%, особенно сильно пострадал скот. Но больше всего пострадала лесная промышленность: лесопильные заводы частью сгорели или были разрушены, а значительная часть готовой продукции либо вывезена за границу, либо расхищена. Пяти лет не хватило после окончания
интервенции, чтобы полностью восстановить промышленность. Общая сумма убытков лесной промышленности 2 769 000 фунтов стерлингов.
А в качестве налогов с населения Севера взыскали 215 млн. рублей.
Итого, потери составили: посевы - 20137149 руб.; скот -139660383 руб.; инвентарь - 69009067 руб.; одежда - 61444292 руб.; постройки - 690433237 руб. и т.д. Всего - 558377451 руб.
Заинтересованный читатель, желающий больше узнать о том периоде, много интересного может почерпнуть из книги А.И. Потылицына «Мы помним и не забудем». Она охватывает период с июля 1918 года по февраль 1920 года, когда Север находился во власти Антанты. Хозяйничанию интервентов на Севере России, их преступлениям посвящено исследование М. Буханова «Цивилизованные разбойники».
Опираясь на данные чрезвычайных комиссий, расследовавших злодеяния американо-английских интервентов, авторы приводят данные о потерях Севера, богатства которого были организованно вывезены «союзниками», о численности людей, замученных и погибших в тюрьмах, ограбленных белогвардейцами и интервентами...
Сегодня стало хорошим тоном превозносить ценности так называемой западной демократии, а страны Запада объявлять хранителями всечеловеческой культуры и либеральных свобод. И здесь, наверное, будет уместно еще раз внимательно посмотреть на факты. Неоспоримо - то, что случилось с нашей страной, есть величайшая трагедия, но это был выбор народа, обусловленный многими причинами. А чем можно объяснить варварскую жестокость наших союзников, объявивших себя спасителями культуры и цивилизации? Вернемся к истории...
Каждый шестой житель Архангельской губернии побывал в тюремных застенках или в лагере. За период с 1918 года по ноябрь 1919 года только через архангельскую тюрьму прошло около 38 тысяч человек, свыше 9 тысяч из них были зверски убиты. Первыми ее обитателями оказались служащие советских учреждений. Поводом к заключению являлась активная деятельность большевистской организации и органов советской власти. Арестовывали за малейшее сочувствие большевикам. Белые говорили: «Мы уничтожим не только большевиков, но и большевистский дух». 80% заключенных обвинялись в принадлежности к коммунистам, большинство из которых не имело ни малейшего понятия о коммунизме, это были крестьяне глухих отдаленных районов, попавшие в тюрьму совершенно случайно.
В ноябре - декабре 1918 года проводилась усиленная «разгрузка» тюрем через военно-полевые суды.
Ежедневно в разных местах города шли заседания полевых судов. Вот описание одного из таких заседаний: «присутствовало 5 судей - офицеров. При чтении обвинительного акта посыпались слова: социалистическая революция, коммунизм, агитация, экспроприация собственности, пропаганда и т.п. А арестованные крестьяне вынуждены были, понурив головы, слушать непонятные для них слова. Одни обвинялись в том, что, желая избавиться от голода, призывали односельчан устроить комитет взаимопомощи, другие давали подводы красным. Затем начался допрос, длившийся 40 минут. Их забрасывали вопросами, не давая возможности подумать. Затем допрашивали подполковника морской службы Федорова. Он обвинялся в измене Северному правительству, в сочувствии большевикам и антисоюзнической агитации. Около часа длился допрос. Через 20 минут суд вынес приговор: «По указу верховного правительства Северной области, крестьяне деревни Медвежья Гора... за деяние, предусмотренное такими-то статьями, приговариваются к смертной казни через расстрел. То же касается и Федорова».
В своих действиях интервенты не брезговали даже самыми подлыми приемами. В один из июльских дней 1918 года в Онегу пришла депеша о том, что из Мурманска следует пароход «Михаил Архангел» с продовольствием для населения города. Жители Онеги с нетерпением ожидали его прибытия. И когда «Михаил Архангел» подошел к пристани, неожиданно раздался пулеметный треск, падали люди, слышались душераздирающие вопли. Люди бросились врассыпную. А по трапу с винтовками наперевес высаживались
английские солдаты. За ними на берег сошел полковник Торнхилл. Онежский уезд оказался во власти интервентов.
Тюремных помещений не хватало. Под тюрьмы занял подвалы таможни, трюмы пароходов. Были выстроены тюрьмы на Кегострове, на Быку, на Бакарице. Наиболее мрачную славу снискали каторжные тюрьмы на острове Мудьюг и в бухте Иоканьга. Созданные интервентами Мудьюгская и Иоканьгская ссыльнокаторжные тюрьмы - самые кошмарные и позорные страницы истории англо-американской и французской интервенции на Севере. И так как тюрьмы Печенги, Мурманска, Кеми, Архангельска были переполнены, чтобы, «разгрузить» места заключения 23 августа 1918 года открыли каторжную тюрьму на заброшенном, пустынном острове Мудьюге, расположенном в Двинской губе Белого моря, в 60-ти километрах от Архангельска. Тюрьму назвали «первым концентрационным лагерем для военнопленных». В действительности лагерь был каторжной тюрьмой. Первая группа каторжан прибыла на остров тогда же - 23 августа. Им предстояло своими руками построить и оборудовать себе тюрьму, в первую очередь карцеры-землянки.
Бывший узник Мудьюгской тюрьмы Павел Петрович Рассказов писал: «Представление о Мудьюге неразрывно связано с представлениями о высших страданиях, о высшей человеческой жестокости и неизбежности мучительной смерти. Кто попал на Мудьюг, тот живой труп, тот не вернется к жизни»...
Прибывших в Мудьюг стригли «под машинку». Санитарно-гигиенические условия были ужасающими. Не было ни бани, ни умывальников. Поэтому умывались из котелков, которые выдавались для пищи.
Белье не выдавалось, одежда сгнивала на теле. Неимоверная теснота, грязь, паразиты и голод создавали самые благоприятные условия для заболеваний, а администрация не только не старалась улучшить положение заключенных, но и всячески стремилась сделать их еще более невозможными.
Число заключенных в бараках, рассчитанных на 100 человек, дошло до 350 человек. Впоследствии это вылилось в страшные эпидемии тифа, дизентерии. Тюрьма представляла собой дощатые сараи, окруженные колючей проволокой, а шагах в пятидесяти от них стояли могильные кресты.