Дни, начиная с 25 августа и кончая 11 сентября 1960 года, уже вписаны навсегда в историю международного спорта. Это — дни XVII Олимпийских игр в Риме. В богатейшую летопись города, возраст которого исчисляется тысячелетиями, занесены теперь и те волнующие события, свидетелями которых были мы, имевшие счастливую возможность наблюдать их непосредственно с трибун стадиона «Форо Италико», в многочисленных дворцах спорта
итальянской столицы и в просторной солнечной Олимпийской деревне, где по-добрососедски жили спортсмены 84 стран.
Олимпийские игры, на которые собираются молодые посланцы разных стран, чтобы померяться силами в честной спортивной борьбе и закрепить дружбу молодых сердец, с каждым разом приобретают все больший размах и становятся подлинным всемирным праздником молодежи. Ни одна из предыдущих Олимпиад не собирала под свои знамена такого количества участников, не поднимала столько национальных флагов. Дух молодой жизнерадостной дружбы царил не только в Олимпийской деревне, в этом солнечном поселении спортсменов; он чувствовался и на беговой дорожке, и на боксерском
ринге, и на ковре для борьбы, и на помосте штангистов, и на гимнастических снарядах, и на баскетбольной площадке — везде, вплоть до желанного и заветного пьедестала почета, на который, дружески пожимая друг другу руки, по-братски обнимаясь, поднимались трое сильнейших, завоевавших почетные награды Олимпиады — золотые, серебряные, бронзовые медали.
Правда, находились и такие, которым был неприятен этот дух дружбы, кому глоток «холодной войны» был столь же необходим, как стакан кока-кола в жару. Это выражалось по-разному: одни писали, что Олимпийская деревня напоминает «атлетический концентрационный лагерь» (газета «Дейли Мейл»), другие размусоливали такие непристойные сплетни об олимпийских спортсменах, что эту грязь не только печатать, но и читать было противно (в газете «Иль Темпо»); нашим спортсменам пытались подсунуть всякую антисоветскую литературу, вплоть до полных маразма брошюр, призывающих восстановить... монархию в нашей стране. Такие же грязные писания в духе «холодной войны» распространялись и среди чехословацких спортсменов.
Вся эта муть, ползущая по кривым, потаенным дорожкам древнего города, не могла рассорить тех, кто собрался в Риме, чтобы подружиться.
Но спорт есть спорт. И как бы дружелюбно ты ни относился к своему противнику, вступая с ним в спортивную борьбу, надо стремиться к победе над ним. Однако такое товарищеское соревнование не ожесточает сердца, а лишь закаляет их. И те, кто несколько минут назад были непримиримыми, как будто соперниками, едва завершилось состязание, снова превращаются в друзей. В этом-то и кроется великая внутренняя объединяющая сила
спортивного соревнования — честного, благородного спора сильных духом и телом.
Все это ни в какой мере не лишает самого спортсмена или его соотечественников естественного патриотического стремления добиться высоких результатов, убедительных побед не только во имя спорта и его расцвета, но и во славу родины, посланцем которой он выступает
на стадионе, озаренном отблесками священного огня, зажженного в большой чаше.
Мы не вызывали специально на спортивную дуэль Америку. Но сами американцы еще задолго до римской Олимпиады во всеуслышание и неоднократно провозглашали основной задачей своего выступления на XVII играх победу над советскими спортсменами. Потерпев внушительное поражение на предыдущих XVI Олимпийских играх в Мельбурне, американцы заверяли всех, что они непременно возьмут реванш в Риме. С этим они и приехали в Италию, на каждом шагу повторяя, что прибыли победить русских.
— Больше всего хочется побить вас, — говорил мне один американский спортсмен на совместной тренировке с нашими легкоатлетами. — И уж если нам
предстоит занять не первое, а второе место, то только разве за вами...
Ну что же, этот молодой симпатичный американец, как видно, был более честен и трезв в своих прогнозах, чем его руководитель — глава спортивной
делегации США, который был настолько уверен в победе американцев над нами, что пообещал в случае поражения... съесть свою собственную шляпу.
Не знаю, оказалась ли съедобной эта шляпа или подавился ею руководитель американской команды, но, как известно, все американские прогнозы
оказались несостоятельными. И по золотым медалям, и по общему числу медалей, включая серебряные и бронзовые, и по сумме очков, получаемых за первые шесть зачетных мест в каждом состязании, команда Советского Союза далеко назад отбросила американскую команду и снова, как в Мельбурне, оказалась на первом месте, еще раз на весь мир прославив советский спорт.
Нет нужды сейчас снова пересказывать все те драматические, полные острой спортивной борьбы эпизоды, которые так волновали нас на римских стадионах и спортивных площадках. Но на некоторых победах наших выдающихся спортсменов-олимпийцев хотелось бы остановиться еще раз.
Одной из первых побед, заставивших весь многолюдный Рим с его двухсоттысячной армией туристов говорить об удивительной силе советских спортсменов, была победа нашего велогонщика лейтенанта Капитонова на изнурительной 175-километровой шоссейной гонке. Все газеты, итальянские и других капиталистических стран, убежденно предсказывали победу в этой гонке знаменитому итальянскому гонщику Трапе. Признаться, и мы склонялись заранее к мысли о вероятной победе итальянца. Но сам Капитонов держался другого мнения. И вот началась эта беспримерная по трудности
гонка. Сильная жара, поднимавшая ртутный столбик термометра даже в тени до 38 градусов, раскалила шоссе. Один из датских гонщиков упал, сраженный солнечным ударом, и через несколько минут скончался.
Падали в обморок и некоторые другие участники состязания. Кареты скорой помощи увозили то и дело зрителей и журналистов, поверженных тепловыми ударами. Но наиболее стойкие участники соревнования не сдавались. И среди них были Капитонов и Трапе.
Гонка проходила по улицам, образующим огромный 12-километрозый треугольник, по которому велосипедистам нужно было промчаться десять раз. И
тут произошло нечто Непредвиденное, едва не сведшее на нет все усилия Капитонова. От страшного утомления и нестерпимой жары у него на какой-то
миг помутилось в голове и он сбился со счета кругов, приняв девятый круг за десятый, завершающий. Собрав все силы, полагая, что он финиширует, Капитонов бросился вперед, далеко оторвался от Трапе и промчался через заветную линию, которая, увы, совсем еще не была в тот миг финишной, а оставалась лишь стартовой чертой; за ней начинался новый круг...
Сразу догадавшись о своей роковой ошибке, советский спортсмен, уже собиравшийся соскочить с велосипеда, устремился вперед. Какое же усилие воли и мышц потребовалось от него, чтобы с новым рвением помчаться по 12-километровому кругу! Вот когда пригодилась армейская закалка! Борьба шла до последних метров этой гигантской гонки. И Капитонов все же опередил своего грозного итальянского соперника, который, едва пересек вторым линию финиша, разрыдался на глазах у зрителей, восторженно принявших на руки победителя — советского велосипедиста.
Так в этом тяжелом испытании победила воля, упорство и несгибаемый дух нашего спортсмена.
Почти столь же волнующим был бег на 10 тысяч метров. Круг за кругом, каждый раз по 400 метров, проходили соперники по беговой дорожке
Олимпийского стадиона, на трибунах которого в тот час было около 110 тысяч зрителей. С первой же минуты по славной традиции советских стайеров, продолжающих традиции Владимира Куца, который, кстати, находился тут же на трибунах в качестве гостя, бег повел наш Болотников. Иногда его на короткое время обходили соперники, и тогда он как бы набирался новых сил, чтобы опять вырваться вперед. С каждым кругом нарастал накал борьбы. Советские бегуны Десятчиков и Полоз также упорно вели борьбу на этой трудной дистанции, тем самым помогая лидеру. Уже оставалось менее круга, когда один из сильнейших бегунов-стайеров мира, германский спортсмен Гродоцки стал обходить Болотникова. Что творилось в этот миг на трибунах, где было много туристов из Германии!.. Но тут Болотников показал, с каким неисчерпаемым запасом сил, с какими волевыми резервами он выходит к финишу 10-километровой дистанции. Несмотря на отчаянные усилия Гродоцки, Петр Болотников на глазах у зрителей стал уходить все дальше и дальше от своего соперника. И теперь уже весь стадион стал дружно повторять его имя «Болот-ни-ков!.. Бо-лот-ников!..» А через несколько минут все мы уже приветствовали его на пьедестале почета, где он получил золотую медаль.
Здесь опять решили дело не только натренированные мышцы, но и непоколебимое стремление к победе, выдержка, точный расчет и собранная воля.
Всеми этими качествами блеснул и другой советский олимпийский чемпион, потрясший своим спортивным подвигом не только Рим, но и весь мир.
Речь идет о -нашем богатыре офицере Юрии Власове. Когда мы ехали в Рим, некоторые мои друзья, в прошлом выдающиеся штангисты, выражали свои
опасения, что, мол, Власов при всей его силе не всегда может справиться со своими нервами. «Чересчур уж он интеллигент», — говорили мне. Я и прежде никогда не верил тому, что внутренняя культура, интеллектуальное развитие человека могут хотя бы в малейшей степени помешать его спортивным успехам. Ведь наш советский спорт и ставит своей задачей воспитание полноценных, гармонически развитых людей, совершенных и в
физическом и в духовном отношении. И много раз убеждался я на примере своих близких друзей, являющихся выдающимися спортсменами, что общее
развитие, разносторонность интересов, широта культурных запросов помогали спортсменам добиваться высокого совершенства и одерживать победы в самых трудных условиях.
«У него лицо юноши из хорошей семьи», — писали о Власове итальянские газеты. По-видимому, некоторые зарубежные журналисты привыкли видеть на помосте лишь проявления огромной звероподобной силы, подчиненной одной только спортивной выучке.
И действительно, вспомним хотя бы знаменитого американского тяжеловеса Андерсена, полубесформенную 145-килограммовую тушу, неповоротливую, оплывшую. Ведь именно Андерсену принадлежал казавшийся всем нам уже непревосходимым мировой рекорд в тяжелоатлетическом троебории: жим—рывок — трлчок. 512 килограммов — таков был рекорд Андерсена.
И вот в ночь на 11 сентября 1960 года, перед самым закрытием XVII
Олимпийских игр, на помост «Палацетто дело спорта» в Риме вышел очень стройный, безукоризненно сложенный силач с умным, мягким лицом, с внимательными добрыми глазами, смотревшими сквозь очки. Он был разительно
непохож на других гиревиков, с которыми ему предстояло соперничать. Американские тяжелоатлеты Брэдфорд и Шеманский выглядели увальнями по
сравнению с советским спортсменом. Но в первом движении — жиме — Брэдфорд легко и уверенно взял вес в 180 килограммов, в то время как Власов справился с этим весом не совсем чисто, в смысле рисунка движения.
Американцы, которые нарочно заранее везде говорили, что уверены в победе Власова, стремясь этим притупить спортивную бдительность русского богатыря и затем ошеломить его уже во время состязания, были довольны: Власов заметно нервничал. Но сила советских спортсменов не только в твердости и мощи их мышц. И Власов сумел собраться. Он преодолел волнение, лицо его приобрело постепенно черты решительные и строгие. Воля подчинила себе могучие мускулы. Интеллект придал уверенность и расчетливость каждому движению богатыря. На глазах у обомлевших зрителей, не
расходившихся, несмотря на поздний час (было около трех часов ночи), Юрий Власов изумительным по красоте толчком поднял над своей головой штангу весом в 202,5 килограмма.
«Больше двух квинталов! — шептали итальянцы. — Этого еще не поднимал ни один человек в мире».
И когда стало ясно, что в эту ночь советский тяжелоатлет Юрий Власов утвердил себя сильнейшим человеком в мире, сильнейшим из всех силачей когда-ли6о бравшихся за стальную штангу, когда судьи объявили, что олимпийский чемпион Власов по общей сумме движений троеборья поднял 537,5 килограмма и тем самым побил рекорд Андерсена почти на 25 килограммов, зрители бросились к помосту и, подняв на руки победителя, унесли
его из зала.
Это была одна из самых блистательных ...побед советского спорта на римской Олимпиаде. Но и во всех других победах, одержанных нашими спортсменами, всегда сказывались и благородный дух товарищества, и скромность поведения в жизни, и решительность на поле спортивного
боя и могучая воля, и внутренняя дисциплина, подчиняющая себе сильные натренированные мышцы. Недаром везде, где появлялись советские спортсмены, будь то проезды Олимпийской деревни, поле стадиона или улицы древнего Рима, их везде радушно приветствовали как представителей мира, человеколюбивого и доблестного во всех его проявлениях.
Лев КАССИЛЬ
Советский воин № 21 (921) ноябрь 1960 г.