Евг. Рубин
«Скамья запасных». Этот термин вызывает нас совершенно определенные ассоциации. Нам видится поле, где проходит соревнование. Где-то сбоку — узкая, длинная лавочка, и на ней, обхватив руками колени, примостилось с десяток ребят в спортивных костюмах. Это могут быть то и дело убегающие разминаться волейболисты или вооруженные клюшками хоккеисты, готовые в любую секунду перепрыгнуть через борт в самую гущу борьбы. Словом, это те, кто поджидает на скамейке своей очереди вступить в игру.
Поставьте себя на место этого запасного. Он любит свою команду и всем сердцем желает ей победы. Он мечтает сам атаковать или спасать своих от поражения. Он мысленно видит себя на площадке в самых трудных и опасных местах. Он сравнивает себя с каждым играющим, лучше всех видит их промахи и говорит себе: «А я бы здесь сыграл лучше!..» Тренер не смотрит в его сторону, но если бы посмотрел, прочел бы в его взгляде: «Ну, выпусти же, наконец, меня!..»
У каждого спортсмена — будь это мировой рекордсмен или игрок третьей команды мальчиков — есть свой, я бы сказал, «персональный» запасной. Он может быть не зарегистрирован ни в каком списке, о его существовании пока не знает даже тренер. Но придет время, и он выбежит на поле, преследуемый взглядами болельщиков, в которых будет сквозить недоверие и любопытство. Я помню, как тринадцать лет назад вот так же появился на поле во время матча «Спартак» — «Динамо» долговязый, чуть-чуть медлительный парень в красной футболке с номером «12» на спине, и стадион встретил неприветливым молчанием слова диктора, назвавшего фамилию Нетто. Прошло время, и это имя стало известно едва ли не во всех странах мира. Оно стало приманкой, привлекающей толпы болельщиков.
Я уверен, что и сегодня во время матчей на лавочках для запасных сидят пока никому не известные будущие Нетто или Яшины, Алачачяны или Чесноковы.
Скамья запасных стоит на дороге каждого в большой спорт. Ее не обходит никто. Но одни присаживаются на нее на несколько дней, другие — на месяцы, третьи — на годы. Некоторые, миновав скамью, возвращаются к своему исходному рубежу. Иные прямо отсюда, что называется «без пересадки», переходят в ряды ветеранов.
Что ж, скажете вы, это вполне естественно: все зависит от таланта.
Верно. Но не совсем. От таланта зависит многое. Многое, но не все.
...Этот случай произошел во Дворце спорта в Москве лет пять назад. Шел баскетбольный матч двух сильнейших национальных сборных команд земного шара. Наши проигрывали американцам. И вот в какой-то момент игры наш тренер дал судьям сигнал: «Замена!» Па площадку вышел новый игрок. Первый же мяч, попавший к нему, он отдал прямо в руки противнику. Затем попытался обвести американца — и снова неудача... Одним словом, на площадке он пробыл около двух минут и отправился снова на скамью запасных. Отправился надолго — на три года.
Этого запасного звали Арменак Алачачян. Сегодня вы знаете его столь же хорошо, как и я. Лучшего игрока не было в нашем баскетболе.
Нет, что ни говорите, талант многое, но не все.
Я был с нашими баскетболистами на последнем чемпионате Европы в Белграде. Там дирижер нашей команды, душа и мозг всех ее атак Арменак Алачачян, тоже порой ошибался, тоже терял мяч или отдавал его в руки соперников: нет на свете спортсмена, который бы никогда не ошибался на площадке.
Но все — и тренеры и зрители — охотно прощали ошибки знаменитому баскетболисту, признанному мастеру. Впрочем, Алачачян, уверенный в себе, ошибался очень редко.
И был в нашей сборной другой игрок. Александр Каидсль. В прошлом году он был самым результативным игроком в чемпионате страны. Это и заставило тренеров включить его в сборную. Но в Белграде свердловский «премьер» перешел па роль запасного. И стал неузнаваем. Он выходил обычно па площадку в середине второго тайма и после нескольких неудачных бросков отравлялся на скамью запасных.
И, глядя на него — на его огорченное лицо и виноватые глаза, — я вспоминал пятилетней давности историю Алачачяна. В Белграде над Кандслем висел тот же самый дамоклов меч, что и над Алачачяном тогда, в Москве: «Нельзя ошибиться, нельзя ни в коем случае, иначе — снова на скамью...» И эта мысль, неотступно преследовавшая Канделя на площадке, отнимала уверенность в своих силах, лишала легкости, делала руки непослушными.
Еще одна история... Вам, конечно, известно это имя — Владимир Сафронов. Вам известны время и место «рождения» этого талантливого советского боксера — 1956 год. Мельбурн. Но все ли знают, что перворазрядник Сафронов чисто случайно оказался среди участников Мельбурнской олимпиады?
Вот как это было. Наша команда была уже полностью составлена, все было готово к отъезду, когда заболел вдруг Александр Засухин — известный боксер полулегкого веса. Сначала думали и вовсе никого не выставлять в этой весовой категории. А в последний момент решили на всякий случай захватить молодого спаринг-партнера Засухина — Владимира Сафронова.
В Мельбурне никто не говорил Сафронову перед боем: «Ты должен победить во что бы то ни стало, мы на тебя надеемся». На него не надеялись и не особенно это скрывали. И еще Сафронов знал: в случае неточного удара его никто не посадит на скамью запасных. И он спокойно, шаг за шагом преодолел одну за другой все трудные ступени на пути к олимпийскому пьедесталу почета. Домой перворазрядник Владимир Сафронов вернулся заслуженным мастером спорта и чемпионом мира.
Не по своей воле садится спортсмен на скамью запасных. Не по своей инициативе покидает он ее, чтобы рвануться в гущу битвы или навсегда распрощаться со спортом. Тот или иной сигнал подает ему тренер.
Тренер должен быть и педагогом и психологом по отношению ко всякому спортсмену. А по отношению к «двенадцатому номеру» в особенности. Тренер лучше, чем кто-либо, должен всегда знать, что творится в душе запасного. Не угадает он, не поймет нужного мгновения — и перегорит спортсмен, и останется талантливый, но не сумевший раскрыть себя парень вечным «двенадцатым номером».
Это очень трудно: поймать нужное мгновение. Это под силу только человеку доброму, доверчивому и смелому. Да, не удивляйтесь, смелому! В спорте всегда идет борьба за очки, за баллы, за победы. Поражения, потерянные очки всегда чреваты неприятностями и попреками, и в первую очередь для тренера. И не дай бог, если еще вдобавок ко всему тренер рискнул поставить на злосчастную для него игру молодого спортсмена со скамьи запасных!
Тогда главными виновниками поражения будут объявлены этот игрок и тренер. Сплошь да рядом бывает так, что после проигрыша тренер уже не рискнет выпустить снова «двенадцатый номер» на поле. Ведь и воспитателю команды ничто человеческое не чуждо.
Но бывают и другие примеры.
Знаменитый капитан знаменитой футбольной команды плохо провел несколько игр. Тренер решил его заменить. На поле вышел «двенадцатый номер», еще ничем себя не проявивший. В ходе матча молодой спортсмен сумел показать свои возможности. Он забил три мяча в ворота противника.
Команда эта не выдуманная. Это — московское «Торпедо». А молодой игрок, заменивший Валентина Иванова, — сегодняшний любимец болельщиков Михаил Посуэло. Ему и его тренеру повезло. А могло и не повезти. Недаром ведь говорят: «Мяч круглый».
Во многих видах спорта сезон начинается с «Юрьева дня» Это время, когда разрешены переходы из команды в команду, когда на больших и малых спортивных дорогах встречаются футбольные и хоккейные, волейбольные и баскетбольные Счастливцевы и Несчастливцевы, как бы бредущие из Керчи в Вологду и из Вологды в Керчь. Болельщическая аудитория встречает всякую весть о переходе неодобрительным гулом и потоками злых писем в редакции газет и спортивные федерации.
Меня в этих переходах больше всего заботит будущая судьба Счастливцевых и Несчастливцевых. Куда они идут? Со скамьи запасных — на поле боя или наоборот? Естественно, каждый переходящий уверен, что па новом месте его ждет лучшая доля. Ему обещал это тренер. А вот сдержит ли тренер свое слово?
Иногда, конечно, возможны и ошибки: новобранец потерял спортивную форму или не влился в ансамбль — бывает ведь и такое. Но по большей части в пору «Юрьевых дней» проверяются человеческие качества тренера. Начинается чемпионат, и очень скоро становится ясно, о чем думал тренер — о будущем своего нового питомца, о том, чтобы в новых условиях раскрылся его спортивный дар или о том, чтобы где-то и когда-то, во время болезни основного игрока, выпустить новичка на поле, а потом, как говорится, по миновании надобности, отправить его обратно на скамейку запасных.
Вы, конечно, помните историю перехода очень интересного и своеобразного футболиста Валентина Бубукина из «Локомотива» в ЦСКА. В те годы он был уже зрелым мастером, членом сборной СССР. Его игровой почерк ясно определился, был тверд и четок. Опытному тренерскому глазу совсем нетрудно было определить, сумеет ли Бубукин занять свое место в игровом ансамбле армейской команды. Судьба Бубукина в ЦСКА известна. Большую часть времени он провел на скамье запасных. В его возрасте эта скамья перестает быть той партой, за которой приобретаются новые футбольные познания. В его возрасте каждый час, проведенный на скамье запасных, отнимает какую-то долю мастерства. И когда Бубукин все-таки появился на поле, это был уже не тот прежний, грозный и решительный форвард, который возглавлял когда-то атаки «Локомотива». Он стал «двенадцатым номером», который готов, допустив ошибку, вновь надолго отправиться па скамью запасных.
К чести теперешнего тренера ЦСКА Константина Бескова, он постарался исправить ошибку своего предшественника: Бубукин опять играет в команде. «Локомотив». Здесь он вновь обрел себя. Его былой почерк постепенно восстанавливается. Но прежним Бубукиным он все-таки еще не стал. Станет ли? Ведь какую-то часть своего мастерства он оставил на скамье запасных.
А вот другая история — история Юрия Фалина. Он играл в «Торпедо». И довольно часто появлялся на полу. Но чаще всего в футболке с цифрой «12» на спине. Он считался «крепким середнячком» и вряд ли мог рассчитывать на прочное место в основном составе. Фалина пригласили в «Спартак». Торпедовцы отпустили своего «двенадцатого номера» с миром.
Не нужно рассказывать вам, каков он теперь, спартаковец Юрий Фалин. Со скамьей запасных он расстался и, кажется, на много лет.
Валентин Бубукин и Юрий Фалин. Две истории, две судьбы... Вот почему, я думаю, не всякую весть о переходе надо встречать свистом. Если человек и Керчи сумеет найти свое будущее, стоит идти за этим будущим даже из Вологды, даже пешком. И вот здесь-то рядом со спортсменом встает фигура тренера — доброго, доверчивого и смелого человека.
Как-то прошлым летом я шел домой с баскетбольного матча вместе с одним из игроков ЦСКА. В этот день его команда проиграла рижским армейцам. Поражение это могло стоить москвичам золотых медалей. Мой попутчик был очень огорчен. И далее не столько проигрышем, сколько поведением двух своих сотоварищей — Павла Сиротинского и Владимира Копылова.
— Понимаешь? Говорил он.— Мы чуть не плачем, а они хоть бы что. Уходят с площадки и о чем-то постороннем, по-моему, даже смешном, разговаривают...
Я вполне понимал гнев моего собеседника. Но где-то в глубине души я понимал причины поведения и Копылова и Сиротинского — двух вечных «двенадцатых номеров», постоянных обитателей скамьи запасных. Они выросли в ЦСКА, стали мастерами спорта. Они могли бы, наверное, занять свое место в основном составе большинства команд. Но у себя, в ЦСКА, надеяться им было не на что: ведь совсем недавно армейцы приняли в команду еще двух знаменитых игроков из других клубов — Юрия Корнеева и Яака Лиисо. Значит, прописка на скамье запасных продлевалась еще надолго. И они потеряли интерес к радостям и огорчениям своих товарищей, потеряли его вместе с надеждой быть полезными команде. И никто но задумался, что, в конце концов, это может привести к потере веры в коллектив вообще, к утрате некоторых моральных устоев...
Нет, поистине целый мир невидимых людям переживаний бушует, спрятанный под майкой с «двенадцатым номером» на спине. И только смелое, честное и вдумчивое отношение к запасному игроку позволит открыть для нашего спорта сотни талантливых людей.
Я слышу вопрос читателя: — Так что же, тренеры всех тех спортсменов, о которых шла здесь речь, не хотят или не умеют проникнуть и этот мир? Быть этого не может!..
Запасной сравнивает себя с каждым играющим, хорошо видит их промахи и обычно думает: «А я бы здесь сыграл лучше...»
Вы правы, читатель: хотят и умеют. Но попробуйте поставить себя на место тренера, попробуйте взглянуть на дело с его колокольни.
Итак, вы прекрасно понимаете: Н.— молодой, одаренный спортсмен, из которого через год или два, по всей вероятности, вырастет большой мастер. Вы понимаете и другое: это случится лишь при том условии, если он будет постоянно участвовать в ответственных состязаниях, заменяя игрока, возможно, более полезного сейчас на площадке. Вы понимаете, что такая замена может лишить команду очка, двух, быть может, даже призового места в турнирной таблице.
И вот все это вы — тренер команды и одновременно тренер «двенадцатого номера» — кладете на весы. Естественно, будь на то лишь ваша воля, вы пожертвовали бы и сегодняшними очками и сегодняшними медалями ради очков, медалей завтрашних и послезавтрашних.
Но вы ведь не какой-то абстрактный тренер, лишенный всех человеческих слабостей. Ничто человеческое вам не чуждо. И вот вы начинаете рассуждать приблизительно так: «Сегодняшние победы — это и мои победы. Победы завтрашние, очень может быть, окажутся не моими, а чьими-то еще. Ведь два, три четыре поражения, и мне, вероятно, придется уступить место кому-то другому. Больше того, если моя команда проиграет из-за того, что плохо играл «сам» Валентин Иванов, мне никто слова не скажет: он-то человек известный. А замени я Иванова на «какого-то» Посуэло — и причину проигрыша припишут моей близорукости...»
Логично? Вполне. Но вы не только рассуждаете. Вы еще и перебираете в памяти разные случаи, которые произошли с вашими знакомыми тренерами. Вы вспоминаете, что тренер А. воспитавший несколько талантливых спортсменов, так и остался тренером А., а тренер Б. команда которого выиграла золотые медали, стал заслуженным тренером СССР.
Вороша в своей памяти события еще более давние, вы вспомните историю замечательной футбольной команды ЦСКА «образца 1952 года» и ее тренера Б. Аркадьева. Помните, после поражения нашей сборной на Олимпиаде в Хельсинки она была расформирована, а Аркадьев лишен всех своих титулов?
Правда, вы тут же говорите себе: это ведь случилось при недоброй памяти культе личности. Но вам приходится сказать себе и другое: последствия той эпохи достаточно живучи. За недобранные очки не так уж редко тренеры дорогой ценой расплачиваются и сейчас: история «изгнания» В. Маслова из футбольной команды «Торпедо» или А. Дадукина из баскетбольной команды «СИМ» — это ведь дела отнюдь не далеких дней.
И вот, обдумав все это, вы, тренер, снова возвращаетесь мыслью к своему «двенадцатому номеру». Уж так ли вы теперь уверены, что запасного игрока необходимо выпустить на поле?
Что ж, вместе с вами мы готовы склонить голову перед тренером, который поставил интересы будущего команды и ее игроков выше личных и, не побоимся этого слова, корыстных интересов.
Но не спешите бросить камень и в того, у кого перевесила другая чаша весов. Согласитесь: на нее тоже положено достаточно много.
Вместо того, чтобы осыпать камнями тренеров, давайте лучше вместе подумаем над очень трудной и вместе с тем чрезвычайно злободневной проблемой: как сделать, чтобы интересы «двенадцатого номера» были одновременно н интересами тренера?
Как оградить тренера от абсолютно неспортивных, по пользующихся большой властью людей, не знающих иных резолюций, кроме: «уволить», «снять с работы», «объявить строгий выговор с последним предупреждением»? Как добиться того, чтобы самым почетным и уважаемым среди тренеров человеком стал тот, кто выпустил в большой спорт больше «двенадцатых номеров»?
Проблемы эти, я уверен, не относятся к числу неразрешимых.
Журнал Юность 01 январь 1963 г.