Продолжение. Начало читать
здесь.
В кабинете Шамсутддина Анваровича стоял мягкий полумрак, плотные шторы отгораживали мир генерального директора от яркого нью-йоркского лета, тихо гудел кондиционер, в воздухе неуловимо витал запах мяты и свежескошенного сена – генеральный директор был занят работой – он конструировал бумажный самолетик из тонкого картона оранжевого цвета.
Генеральному директору было чуть за пятьдесят, роста он был чуть выше среднего, вьющиеся каштановые волосы с небольшой проседью (как говорят в штатах – salt’n’pepper) немного завивались на кончиках и были зачесаны назад. Серые, на выкате глаза внимательно наблюдали за тем, что делают его руки. А руки Шамсутддина Анваровича выглядели очень благородно – хорошо сложенные кисти рук заканчивались пропорциональными пальцами с ухоженными ногтями, каждый из которых был покрыт бесцветным лаком.
Так вот, цепкие пальцы генерального директора, ловко складывали новый бумажный самолетик, который должен был стать новым достижением бумажного самолетостроения.
Шамсутддин уже мечтательно закатил глаза вверх и представил, как это его творение воспарит над уставшим Нью-Йорком и приземлится где-нибудь на газоне или окончит свою жизнь в Гудзоне. Его благостные мечтания прервал неожиданно мягкий зуммер телефона. Он повернул голову налево и среди трех десятков горевших зеленым кнопочек на пульте, отметил одну оранжевую – это была его верная помощница Прасковья Петровна. Мургасян нажал на эту кнопку и спросил:
- Ты что-то хотела, Прасковья?
- Да, Шамсутддин Анварович, время ланча наступило, вы что-то будете…, - запнулась Прасковья…, - что-то принести?
- Прасковья! - у генерального неожиданно сорвался голос и он перешел на сип, - я сколько раз тебе говорил, что по-русски это называется – обед! О-бед! И по-русски надо было спросить: вы будете обедать? Понятно?!
Прасковья Петровна, привыкшая к этим вспышкам генерального директора примирительно сказала:
- Шамсутддин Анварович, я исправлюсь, вы же знаете…
- Да знаю, знаю, - так же быстро успокоился генеральный. – Так что у нас там на обед?
- Овощной салат из узбекских помидоров, украинский борщ с пампушками и аля-бефaстроганов с гречкой, вишневый компот.
Про хлеб, Прасковья благоразумно промолчала – генеральный принципиально его не ел и считал этот американский хлеб причиной полноты.
- Несите, я уже не могу ждать, - сказал Шамсутддин, отключил интерком и откинулся в кресле, потирая ладонями в предвкушении трапезы.
Через три минуты дверь кабинета мягко открылась и на толстый персидский ковер заехала двухэтажная тележка с судками. За тележкой шла миловидная шатенка в кремовой блузке в паре со стильной юбкой от Гуччи и бриллиантами от Тиффани, грациозные стройные ее ножки были обуты в изящные туфли на низком каблуке. Подкатив тележку к креслу генерального, Прасковья своим мягким грудным контральто сообщила:
- Шамсутддин Анварович, вы просили напомнить, об одном деле.
- Да какое тут дело – обед стынет, - сказал, сглатывая слюну Мургасян.
- Я просто исполняю ваше указание – напомнить о том, что в Захряпинске наши строители и проектировщики прошли повышение квалификации и все документы для нашего СРО уже готовы.
Генеральный с трудом оторвав голову от дымящейся тарелки борща, вдруг спросил:
- Я вам позже расскажу, после обеда, - сообщила помощница. С этими словами она вышла, а генеральный засунув накрахмаленную салфетку за ворот, приступил к трапезе.